– Он завязал, – подает голос сестра.

Мама только смеется в ответ:

– Ну, может, он и писал на трезвую голову. Может, он действительно завязал с наркотиками. Но он не завязал с передрягами, уж поверь мне. Я знаю этого человека.

Фыркнув, она швыряет письмо на пол. Дикси мгновенно подбирает его и снова злобно смотрит на меня, слезы льются по ее щекам.

– Да что я-то тебе сделала? – огрызаюсь я.

– Ничего. Продолжай запихивать в себя пиццу, не отвлекайся.

Голос мамы звенит гневом, когда она поворачивается к Дикси:

– Почему ты так мерзко ведешь себя с сестрой?

Это обескураживает нас обеих. Дикси утыкается в колени и молчит, вытирая слезы рукавом кофты.

– Слушай, Дикс, мне это надоело. Завязывай с этим. Достало видеть, как вы ведете эту идиотскую, абсолютно непонятную мне битву каждый день. Довольно. – Теперь она смотрит на меня: – Вы же так хорошо ладили раньше. Я понятия не имею, что случилось, но пора бы уже повзрослеть, вам обеим…

Мы повзрослели, мам. В этом-то и проблема.

– Знаете что, девочки, – продолжает она, – если бы у меня был хоть один шанс ответить вашему отцу, единственное, что я бы ему сказала, – держаться от нас подальше. Я не верю ему ни на секунду. И вам советую то же.

– Почему ты не хочешь просто дать ему шанс, мам? Почему ты сразу же его осуждаешь? – тихо спрашивает Дикси.

Устало вздохнув, мама запускает руки в волосы:

– Дикс, я знаю его намного лучше. Он не изменился, уж поверь мне. Он возвращается только потому, что ему что-то нужно. А может, потому, что у него проблемы в Остине и ему больше некуда деваться. Я тебе гарантирую.

Я беру еще один кусочек пиццы. Подтолкнув к себе коробку, мама забирает последний. Откусив немного, она продолжает.

– Клянусь, ноги его здесь не будет. И вы обе должны мне пообещать, что будете держаться от него подальше. Если он будет писать, предлагать встретиться – да что угодно! – вы немедленно рассказываете мне.

Дикси мгновенно надулась и скрестила руки на груди:

– Ты хочешь сказать, что я не имею права увидеться с собственным отцом?

– Да ради бога, встречайтесь с ним, если вам это нужно. Но не пускайте его в свое сердце, не верьте ему. – Она отправляет в рот еще один кусочек и тыкает оставшимся огрызком в сестру. – Тебя это особенно касается. Ты слишком на нем зациклена.

– Неправда, – мямлит она.

У мамы вырывается нервный смешок:

– А почему, по-твоему, он написал не Джем, не мне, а тебе? Он прекрасно знает, что может обвести тебя вокруг пальца. Ты всегда смотрела на него сквозь розовые очки, Дикс. Ты переплюнула даже меня в те годы, когда я его встретила.

Ничего не ответив, Дикси встает и уходит в нашу комнату, сжав письмо в руке.

Ей вслед летит мамин крик:

– Не обольщайся, детка, он обманет и тебя.

Я жду, что мне станет легче от ее слов. Станет легче от того, что папа написал Дикси только потому, что ее проще одурачить, как и сказала мама. Но какая-то маленькая часть меня все еще хочет быть на ее месте. Я была бы так счастлива, если бы это письмо было адресовано мне. Я так хочу, чтобы это меня он пытался обвести вокруг пальца.

Мама тихо опускается на пол рядом со мной:

– Хорошая пицца, правда?

Я киваю, наблюдая, как она вытягивает ноги, прижавшись спиной к дивану.

– Знаю, тратить деньги на какую-то пиццу – очень плохая идея. Но мне так хотелось. Знаешь, это тот самый момент, когда тебе это просто необходимо. Понимаешь?

Да, мам. Прекрасно понимаю.

– Приглядывай за ней, Джем.

Как будто мне нужно напоминать об этом.

– В школе она притворяется, что мы вообще не знакомы.

Мама жмурится, потирая виски, так, словно от нашего разговора у нее разболелась голова:

– Все равно присматривай, Джем. Как только можешь.

6