Уже в самых архаических текстах, воспроизводящих не повседневную, обыденную речь, а речь функциональную, — трудовой или иной обрядовой песни, повествования, обращения «старшего» лица, — бросается в глаза, что принцип членимости речи на естественные смысловые отрезки по синтаксическим нормам дополняется или заменяется нарочитым, искусственным членением. Это и воссоздает уже не обыденную речь, а «красноречие». Более или менее дробное членение на смысловые отрезки или словосочетания не совпадает полностью с синтаксическим членением обычной речи и придает ей бо́льшую выразительность. Это — тип речи, который приближается к нынешнему пониманию «художественной прозы». Еще более дробное, искусственное членение на краткие, экспрессивные словосочетания воссоздает тип речи, который приближается к нынешнему пониманию «стихотворения».

Важнейшими элементами древневосточного красноречия, которые обуславливают его искусственное членение уже не только количественно, но и качественно, являются

повторыразного рода, вплоть до однородно и постоянно повторяющегося рифменного созвучия, аллитераций, ассонансов и т. п., уже не говоря о рефренах и, особенно, о разного вида параллелизмах.

Поясним примерами из древнекитайской литературы. Вначале — отрывок из книги «Мэн-цзы», философско-дидактического произведения, автор которого жил во второй половине IV — первой половине III в. до н. э.

Вот Мэн-цзы обращается к правителю царства Ци: «Представьте себе, государь, что один из ваших сановников отправился путешествовать в страну Чу, поручив жену и детей заботам своего друга, когда же вернулся, обнаружил, что его друг морил их голодом и холодом. Как он должен был бы поступить с ним?» — «Прекратить с ним дружбу!» — ответил царь. Мэн-цзы продолжал: «А когда судья не умеет руководить своими подчиненными, как быть с ним?» — «Отставить его!» — сказал царь. «А когда вся страна никак не управляется, как нужно? Как быть с этим?» — продолжал Мэн-цзы. Царь посмотрел направо и налево и повел разговор о другом!».

Здесь мы видим плавное, естественное синтаксическое членение речи. Более дробное и искусственное членение речи типа художественной прозы употреблено автором «Мэн-цзы» для рассказа о яркой личности некоего Бэйгун Ю: «Он исполнен мужества, //не сгибается ни перед кем,// не опускает глаза ни перед кем…// Для него все одинаковы:// простой человек в своей хижине,// государь с 10 000 боевых колесниц».

Заметим кстати, что если в первом отрывке параллелизмы сообщали внутреннюю энергию плавному развертыванию мысли, то во втором — энергией дышит каждый смысловой отрезок.

А вот отрывок из книги «Дао дэ цзин» (или «Лао-цзы», по имени ее автора, жившего в IV в. до н. э.), в котором выдержано еще более дробное и мерное членение — стихотворного типа:

Тот, кто знает, — тот безмолвен.

Кто безмолвен — тот не знает.

Он подавляет чувства.

Он закрывает ворота.

Он надломил острия.

Он распустил узлы.

Он умерил блеск.

Он превратил все в прах.

Это и есть торжество Мрака.

Нельзя его обрести и сделать своим.

Нельзя его обрести и сделать чужим.

Нельзя его обрести — обратить на пользу.

Нельзя его обрести — обратить во вред.

Нельзя его обрести и его почитать.

Нельзя его обрести и его презирать.

Вся Поднебесная его почитает.

(Переводы Н. И. Конрада)

Мы видим здесь и прием единоначалия, и повторы, и параллелизмы, и, главное, ритмометр.

Здесь мы вплотную подходим к самой сути проблемы искусства слова, его образности.

Гениальная догадка древних о решающем значении подражания природе в зарождении искусства, первоначально наиболее глубоко и ярко высказанная Аристотелем, нашла подтверждение в наблюдениях и исследованиях современной науки.