За что ты меня любишь? - Грэхем Линн (2000)

— Вы оказались гораздо проницательнее Макси, — весело сказал ей Ангелос. — Мне пришлось нанять самолет и написать на небе «Я люблю тебя», чтобы она поверила.

— Ну и как тебе это? — Лиз нетерпеливо повернулась к Макси.

— Это… просто фантастика, — клятвенно проговорила Макси, — это было так неожиданно, так необычно, так…

— Глупо? — вставил Ангелос.

— Нет, именно в этот момент я поняла, как сильно тебя люблю. И она не солгала. Именно тогда она поняла, каких усилий ему стоило перешагнуть через гордость и произнести три заветных слова прежде, чем это сделает она.

Обед был подан в огромном зале, гостей обслуживали официанты во фраках. Потягивая шампанское, Макси радовалась своему счастью, чувствуя, как рука Ангелоса обвилась вокруг ее талии. Ей представили всех его тетушек, дядюшек, двоюродных и троюродных братьев и сестер.

Наконец заиграла музыка, и они, как и подобает новобрачным, станцевали первый танец. К ним присоединились остальные, и начался бал. Пользуясь правом весь вечер танцевать только с Ангелосом, Макси была на седьмом небе от счастья. Прижимаясь к нему во время танца, вдыхая знакомый запах, Макси чувствовала, как в ней неумолимо разгорается огонь страсти.

— Кто-нибудь уже уходит? — то и дело с надеждой спрашивала она.

Наконец вслед за несколькими гостями, удалившимися пораньше, потянулись и остальные. Новобрачные проводили Лиз до лимузина. Затем, взявшись за руки, снова поднялись по ступенькам.

— Когда ты понял, что любишь меня? — спросила Макси.

— Когда ты заболела ветрянкой, а мне все равно не терпелось отвезти тебя ко мне домой.

— Но тогда ты был не готов это признать…

— Даже под пытками я бы не сознался в подобной слабости. А вот и наша спальня, — Ангелос торжественно распахнул дверь.

— «Наша»… как приятно это слышать! — воскликнула Макси. — Я все еще не могу поверить, что ты меня любишь…

— Тебе не пришлось бы дожидаться так долго, если бы тогда на берегу ты ничего мне не сказала. В то утро, после того, как я напился. — Ангелос сжал в ладонях удивленное лицо Макси. — Я готов был признаться. Чувствовал себя виноватым из-за того, как повел себя с тобой, как судил о тебе, и чуть было не уступил. А что сделала ты?

— Рассказала тебе о завещании крестной… Думаю, я передам свою долю наследства приюту для сирот, который опекала Нэнси. — Она взглянула в его темные, полные любви глаза и улыбнулась. — Рано или поздно мне пришлось бы сказать тебе, но тогда я сделала это, потому что чувствовала себя униженной. Не хотела, чтобы ты понял, как сильно я влюблена в тебя.

— Ты неисправимая мечтательница.

— Я любовь всей твоей жизни, — напомнила ему Макси, развязывая его галстук и осторожно снимая пиджак с широких плеч Ангелоса, словно разворачивала сверток с подарком. — А ты — любовь моей жизни.

Ангелос с усмешкой опустил ее на кровать.

— Ты прекрасна… но мне кажется, я полюбил тебя за твой ум. Ты так остроумно парировала все мои выпады.

— Подумать только, когда-то я считала тебя холодным. — Макси нежно провела рукой по его груди. — Сколько у нас будет детей?

Радостное изумление отразилось на лице Ангелоса, и при виде этой улыбки Макси почувствовала, как ее переполняет счастье.

— Ты хочешь ребенка?

Она кивнула. Одна лишь мысль об этом вызывала в ней нежность.

— Я обожаю тебя, — хрипло произнес Ангелос. А затем он приник к ее губам, и страсть захватила их обоих, вновь подтверждая силу их чувств.

Десять месяцев спустя появился на свет их первый ребенок — девочка с такими же синими и сверкающими глазами, как у ее матери. И едва Ангелос взглянул на свою дочь, как сердце его преисполнилось бесконечной любви к ней.