Сама я продолжала предохраняться. Да, своего собственного ребёнка, дочку, я очень хотела. Но решила немного подождать, отложить зачатие хотя бы на несколько месяцев. Эррол требовал моего внимания, остальные дети — тоже, не так-то просто второй раз за пару месяцев круто изменить свою жизнь. Хотелось и с Рэйнардом наладить близкие и доверительные отношения. Но дочка у меня обязательно будет, тем более что Кейденс не единожды намекал на такое же желание. Может, не сразу, а после одного-двух мальчиков, это уж как получится, даже я, сильнейшая целительница Лурендии не могла по желанию зачать ребёнка определённого пола, но дочку я обязательно получу.

Неделя пролетела очень быстро, и вот уже суббота, последний вечер вместе, завтра мы с сестрой вновь надолго расстанемся. И именно сегодня, после ужина, Эймер попросил собраться для важного разговора нас с Кейденсом и старших детей, включая Ронта.

Мы расселись у камина по креслам и диванчикам, поставленным полукругом, в той самой гостиной, где я впервые после долгой разлуки увидела свою «воскресшую» сестру. Было любопытно, что же такое хочет нам всем сказать Эймер — уж слишком серьёзным было его лицо, да и то, как он обозначил «список приглашённых», было непривычно — прежде все общались кто с кем хотел, по желанию, и чаще всего Ронт был среди младших детей, а здесь его почему-то попросили прийти лично.

— С тех пор как я узнал, что вы все выжили, — обведя нас глазами, начал удовлетворять наше любопытство Эймер, — я обдумывал одну мысль. Не очень представлял, как всё это организовать, что нужно сделать для того, что я задумал — опыта-то, как вы понимаете, у меня практически нет, наследником я не был, управлять королевством худо-бедно помогают министры и советники, но я был не уверен, что в задуманном мною они меня поддержат. Но поступить иначе я просто не мог. Поэтому посоветовался с Кейденсом, получил несколько дельных советов и…

Эймер выдержал паузу, а я подозрительно посмотрела на мужа. Οн знал что-то важное и секретное, а со мной не поделился. Поймала его извиняющийся взгляд и улыбнулась в ответ. Всё ясно — тайна не его, поделиться он не мог. И потом — я же всё равно сейчас узнаю.

Всё это промелькнуло у меня в голове, в то время как Эймер посмотрел прямо на Ронта и продолжил:

— Я хочу вернуть тебе трон Марендонии.

Мы замерли. Наверное, этого стоило ожидать, но мы настолько свыклись с мыслью, что это навсегда, что отречение Марторивелина сделало подобное невозможным для любого из его родственников, что даже смена короля Кравении ничего в этом плане не меняла.

Как оказалось, меняла.

— Мне? Трон? — растерянно пробормотал Ронт. — А почему не Ρину, он же старше?

И я сообразила, что, рассказывая детям о нашем происхождении, я говорила о нас всех, как об одном целом. Мы все — потомки герцога Аравиуленского, мы все спаслись и прячемся от преследований узурпатора, мы все — сильные маги, поскольку в нас течёт королевская кровь. И младших детей особо не интересовало, кто и кому кем на самом деле доводится. Например, для Бейла двоюродная сестра Ава была ближе родной сестры Велы, потому что всю его сознательную жизнь Ава считалась его близнецом. И от того, что дети узнали от меня правду, для них ничего не изменилось, так же как и для меня — я навсегда останусь их матерью. Мы все — одной крови, только это было важно, детали вторичны.

Вот почему Ронт так удивился словам Эймера.

— Потому что, именно ты — первый претендент на престол Марендонии после гибели остальных наших родственников, — пояснил ему Рин. — Сын старшего сына от старшего сына… и так далее. А мой дед был средним сыном герцога.

Я заметила, что самого Ронта Ρин старшим сыном не назвал. И как в глазах Велы плеснула боль. У Ронта с Велой были два старших брата, но оба погибли. Он их не помнил, зато мы, старшие, помнили слишком хорошо, как и остальных своих близких.