Убийство на улице Морг - Эдгар Аллан По (1841)

Изидор Мюзе, полицейский, показал, что, идя обходом, около трех часов утра, он увидел у дверей дома двадцать или тридцать человек, старавшихся проникнуть в дом. Отворить дверь было нетрудно, так как она была двухстворчатая, и не была заперта на задвижку ни вверху, ни внизу. Крики продолжались до тех пор, пока не выломали дверей; потом внезапно прекратились. Можно было подумать, что кричало несколько человек от страшной боли; крики были очень громкие и протяжные. Свидетель поднялся по лестнице. Войдя на первую площадку, он услыхал два голоса, громко и злобно кричавшие; один голос очень грубый, другой – резкий и чрезвычайно странный. Свидетель разобрал несколько слов первого голоса, очевидно, француза. Но то был голос не женский. Свидетель слышал слова: черт и дьявол. Резкий же голос принадлежал иностранцу, но был ли то голос мужчины или женщины, он не знает. Слов разобрать он тоже не мог, но думает, что они говорили по-испански. О состоянии комнаты свидетель показал то же, что и предыдущие.

«Генрих Дюваль, сосед, серебряник, показал, что он был в числе людей, вошедших первыми в дом. Вообще, он подтверждает показания Мюзе. Только что они вошли, они тотчас же заперли за собою дверь, чтобы не пускать толпу, которая начала набираться. Резкий голос, по мнению свидетеля, принадлежал итальянцу; достоверно, что это не был голос француза. Свидетель не знает наверное, женский ли это голос или мужской; может быть, и женский. Свидетель не знает итальянского языка; он не мог различить слов, но уверен, что говоривший говорил по-итальянски. Свидетель знал г-жу Эпене и ее дочь и часто говорил с ними; он уверен, что резкий голос не был голосом которой-нибудь из них.

Оденгеймер, трактирщик, явился без вызова. Он не говорит по-французски и показывал через переводчика. Свидетель родился в Амстердаме. Он проходил мимо дома во время криков; крики длились несколько минут, может быть, десять. То были продолжительные, очень громкие, страшные крики, – крики, раздирающие душу. Оденгеймер был в числе свидетелей, вошедших в дом. Он подтверждает предыдущие показания, за исключением одного. Он уверен, что резкий голос был голос француза. Слов разобрать он не мог. Говорили громко и скоро, не ровным тоном, выражавшим и страх, и гнев. Голос был скорее хриплый, чем резкий. Грубый же голос несколько раз повторял: черт, – дьявол, а раз сказал: Господи!

Жюль Миньо, банкир «дома Миньо и сына», в улице Делорен, – старший из фамилии Миньо. У г-жи Эпене было состояние. Весною, восемь лет тому назад, он взял на себя ее дела. Она часто вкладывала к нему небольшие суммы денег и вынула от него в первый раз сумму в четыре тысячи, за которой являлась сама. Сумма эта была выплачена ей золотом, и отнести деньги было поручено приказчику.

Адольф Лебон, приказчик у «Миньо и сына», показал, что в указанный день, около полудня, он провожал г-жу Эпене домой с четырьмя тысячами франков в двух мешках. Когда им отворили двери, явилась мадемуазель Эпене и взяла от него один мешок, а другой взяла мать. Он раскланялся и ушел. На улице никого не было. Улица кривая, совсем глухая.

Уильям Бёрд, портной, показал, что он был в числе вошедших в дом. Он англичанин. Два года он живет уже в Париже. Он поднялся по лестнице одним из первых и слышал, как кто-то бранился. Грубый голос был голос француза. Он расслышал несколько слов, но не помнит, каких. Ясно, однако, слышал: черт и дьявол. Шум был такой, как будто дрались несколько человек. Резкий голос был гораздо громче грубого голоса. Свидетель уверен, что это не был голос англичанина. Скорее это был голос немца, или женщины. Свидетель не говорит по-немецки.

Четверо упомянутых свидетелей были вызваны снова и показали, что дверь комнаты, где было найдено тело мадемуазель Эпене, была замкнута изнутри. Все было совершенно тихо; не слышалось ни стонов и ничего другого. Выломав двери, они никого не видали.