– Нет, – устало запротестовала Мэдлин. – Поверь, Перри, я все заслужила. – Она глубоко вздохнула и продолжала: – Ты не можешь себе представить, какой избалованной, какой вздорной и своенравной я была! Иногда доводила Доминика до умопомешательства, и в конце концов он сорвался. Я была невыносима. Если какая-то идея стукнет мне в голову, меня ничто не остановит. Я была опасна для себя самой, и для окружающих тоже. Я не обвиняю Доминика за тот вечер. – Мэдлин вздохнула. – Этого следовало ожидать. Я только хотела, чтобы он поставил меня на место, но как-то более деликатно, вот и все.

– Вздор, – возразил Перри. – Ты была молода и глупа, но это не давало ему права так жестоко оскорбить тебя.

Напрасно было ждать, что Перри поймет. Ведь он знает только сдержанную и рассудительную Мэдлин, думала она, уже лежа в постели. Даже некоторая напряженность на вечере у Лэсситеров удивила его, Перри к этому не привык. Упрямая и неукротимая Мэдлин была выше его понимания.

Она не рассказала ему о давлении, которое оказывали на нее и Доминика. Как только выяснилось, что они проявляют интерес друг к другу, обе семьи ухватились за это и повлекли их к венцу.

Они словно постоянно находились под наблюдением родных и друзей. Где бы они ни встречались, всегда находился кто-то еще, готовый поддержать, направить каждый их взгляд, каждый жест друг к другу. Автоматически предполагалось: раз они вместе, значит, любят друг друга. Следует признать, иногда Мэдлин и сама верила этому.

Через месяц после первого обеда вдвоем состоялась их помолвка. Вряд ли в Лэмберне нашелся хоть один человек, который не захотел так или иначе отметить это событие. Желающих было так много, что Мэдлин и Доминику никак не удавалось побыть наедине.

Может быть, если бы их оставили в покое и отношения развивались естественно, ничего бы и не случилось. От суеты вокруг них Мэдлин пришла в возбуждение, Доминик оставался спокойным. Казалось, Мэдлин забавляла его, ему нравилось потакать ее слабостям, любви к тайным свиданиям, встречам где-нибудь на берегу реки, чтобы побыть наедине. Нравилось дразнить, играть в невинные любовные игры – быстрые поцелуи, ласки. Однако ласки и поцелуи становились все более откровенными, и Доминик поспешил прекратить эти игры, оставив Мэдлин в еще большем нетерпении и растерянности. Так прошло несколько недель.

Она знала, что он хочет ее, – Мэдлин не была слишком наивна и умела читать желание в глазах мужчины. Самообладание Доминика приводило ее в бешенство, и она, оставаясь верной своей натуре, делала все, чтобы соблазнить его. Доминик, хотя и не поддавался соблазну, постепенно начал терять контроль над собой. В их отношениях появилась напряженность, которая все росла, и они уже больше ссорились, чем целовались. А когда Доминик уехал по делам в Бонн, у Мэдлин возникло подозрение, что он просто хочет отдохнуть от нее.

Вечером, в день его возвращения, вся семья собиралась посмотреть мюзикл в Вест-Энде. У Мэдлин появилась редкая возможность провести с Домиником целый вечер.

Доминик приехал одетый в простые джинсы и голубую рубашку. Он был готов провести этот вечер со своей невестой. Но его ждал сюрприз…

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Что за черт, почему ты идешь открывать дверь почти раздетая!

Даже сейчас, спустя столько лет, Мэдлин вздрагивала, вспоминая раздраженный возглас Доминика. Он смотрел на нее, не веря своим глазам.

– Тебе не нравится? – На ней была только мужская спортивная рубашка, лучшая рубашка отца, и кружевные трусики. Мэдлин казалось, что она выглядит очень соблазнительно. Теперь, оглядываясь назад, Мэдлин содрогалась от отвращения к себе: как можно было вести себя так бесстыдно? Неудивительно, что Доминик набросился на нее.

– Иди оденься, – приказал он, не слишком любезно отодвигая ее в сторону, чтобы закрыть дверь.

Вместо этого Мэдлин обвила его шею руками.