Похождения бравого солдата Швейка - Гашек Ярослав (1921)

«Похождения бравого солдата Швейка» — это острейшая социально-политическая сатира, озаренная веселой и задорной усмешкой. Бравому солдату Швейку удалось снискать симпатии всего мира именно благодаря своему добродушию и народному лукавству. Стихия смеха в романе всеобъемлюща. Приемы комического многообразны. Здесь и комизм характера («Швейк» — один из самых «населенных» романов, и только замечательное умение Гашека наделять своих персонажей «особыми приметами» позволяет нам из сотен действующих лиц запомнить хотя бы десятки), и комизм ситуации, и комическая фантастика (блестящий образец ее — сон кадета Биглера под Будапештом), и продолжающий традицию «популярных» лекций Гашека особый пародийно-научный комизм (например, рассуждения Швейка о прогрессе правосудия или спор повара Юрайды с телеграфистом Ходоунским о переселении душ), и парадоксальная комическая логика (утверждение Швейка, что наибольшую свободу человек обретает в сумасшедшем доме), и юмористические афоризмы и сравнения («Помни, что на этих клистирах держится Австрия»; «…солдаты премило сидели на корточках над рвами, как ласточки на телеграфных проводах перед перелетом в Африку»), и юмористические фамилии персонажей (помимо всего прочего писатель часто использовал фамилии своих друзей и знакомых, и, например, тот Бржетислав Людвик, которого «проткнули» на базаре в Будейовицах, вовсе не торговец скотом, а приятель и впоследствии биограф Гашека), и контекстовое или стилистическое «снижение» («Маленький окурок, валяющийся в плевательнице… совсем оттеснил бога в сторону», эрцгерцога Фердинанда не убили, а «укокошили»). Особую — и притом многогранную — роль в комической «оснащенности» книги играют бесчисленные вставные анекдоты-новеллы: порой они содержат сатирическое иносказание, обиняком доводя до сознания читателя авторскую издевку, порой неожиданно переводят повествование в совершенно иную плоскость, а главное — они бесконечно раздвигают его рамки, включая в «микрокосмос» романа весь «макрокосмос» народной жизни, и открывают безграничный простор для неиссякаемого гашековского комизма.

И все же во всем этом разнообразии художественных средств есть глубокое, не побоимся сказать — философское единство. Длинная цепь приключений Швейка и его боевых соратников — это сплошное опровержение ожидаемого, доказывающее, что жизнь богаче любых бюрократических установлений и любых предвзятых представлений о ней, а человек неисчерпаем в своей сложности и своих потенциальных возможностях. Швейк потому и может оставаться внешне неизменным, как персонаж популярного комикса, переходящий из одного выпуска в другой, что по сути своей он — олицетворение торжества неожиданности над шаблоном и торжества щедрости человеческой натуры над стереотипом. Такова внутренняя логика алогизма его поступков и суждений. В этом смысле отблеск «швейковщины» падает и на таких персонажей, как поручик Лукаш и фельдкурат Кац, сообщая им человеческую «живинку», которой начисто лишен благонамеренный Дуб и почти начисто столь же благонамеренный Биглер.

Первые выпуски «Швейка» Гашеку и его друзьям приходилось предлагать прохожим на улице. Книготорговцы отказывались продавать неблагопристойную книгу. Только начиная с четвертого выпуска ситуация изменилась. Книгу читала вся Прага, вся Чехия. Со страниц оборванной на полуслове эпопеи герой Гашека шагнул в жизнь.