Егерь Императрицы. Унтер Лёшка - Андрей Булычев (2020)

За телегой, возле каменной стены дома, действительно лежало «тело» какого-то человека, а на его груди в свете факелов блестела большая золотая монета, видимая издалека. Все стоящие подобострастно поклонились подходящим, и Керим, старший телохранитель, наклонился вместе с начальником сапёров над лежащим. Хрусть! – в грудь телохранителя от мнимого трупа резко взметнулась рука с кинжалом, пронзая сердце. Хрусть! – и второй телохранитель упал стоящей толпе под ноги, а на затылок замершего от ужаса толстяка обрушился удар, погасивший ему сознание.

– Тише ты, Кудряш, тише! – шипел Карпыч. – Силов-то у тебя, что у племенного быка, – немерено. Вдруг зашиб ненароком нашего языка?!

– Не-е, дядь Вань, ты чё-ё! – пробасил негромко бывший кузнец. – Я-то силу свою чувствую, живой он, живой, очухается, чай, скоро.

– Очухается он, ну смотри же у меня! – продолжал шипеть весь в волнениях старый солдат.

– Так! Быстро тела укутали мешковиной и загрузили на телеги! Всё продовольствие – на землю, выгружайте всё вот в этот вот тупичок! Там я пару лопат видел, их из телег выложите и тёмную холстину ещё мне подлинней оторвите! – командовал егерями Лёшка. – Поглубже скотину загоните и привяжите там покрепче. Всё, уходим, и так долго возились, лишь бы сейчас ворота не закрыли на ночь.

Через десять минут к крепостным воротам притащились три подводы, закиданные сверху каким-то тряпьём. Десяток бредущих за ними грязных солдат был с замотанными тряпками лицами, а на плечах у двоих лежали лопаты. В руках у крепкого здоровяка свисала, словно страшный флаг смерти, длинная и чёрная тряпка.

– Sadık bir yana, bir kenara! Kalede Kara Ölüm! Talihsiz ölüleri vebadan gömmeye götürüyoruz! Yan tarafa! (– В сторону, правоверные, в сторону! Чёрная смерть в крепости! Несчастных, умерших от чумы, подальше хоронить везём! В сторону! – тур.) – голосил молодой унтер, замотанный так же, как и все, по глаза.

Сотня янычар, охранявших крепостной проход, раздалась резко в стороны, бормоча ругательства. Чума была страшным бедствием этих времен, выкашивающим зачастую целые территории и армии. Никому не хотелось рисковать, и провожаемые испуганными и брезгливыми взглядами подводы проследовали дальше к выходу.

– Ворота закрываются, ночь за стенами проведёте! – крикнул вслед похоронной партии командир янычар и плюнул им вслед. – Лучше бы и сами там остались, только заразу по крепости разносят! Закрывайте ворота! – отдал он команду дежурившим здесь же солдатам из вспомогательного войска. – И перед воротами ещё рогатки ставьте!

На крепость и её окрестности опустилась тёмная ночь.

Несколько вёрст до ближайших перелесков тянулись подводы со скрипом. Мычал какую-ту заунывную песню грязный солдат, сидящий на подводе, шаркали по снегу сапоги солдат. Чумные трупы нужно было хоронить подальше от крепости – именно это они ответили двум выскочившим из ночи татарским разъездам. Всадники шарахнулись в сторону и ускакали быстрее прочь.

Наконец-то показался нужный перелесок, Тимоха сделал ладошки рупором и прокричал в темноту филином. Через несколько секунд раздался такой же отзыв, и с боков дороги из темноты вынырнули белые тени.

– Ну, слава богу! – воскликнул подскочивший Макарыч. – А мы уже было волноваться тут начали. Что за маскарад-то у вас, вырядились все, как похоронная команда.

– А мы и есть похоронная команда, Карпыч, – усмехнулся Тимоха. – Чума в крепости, вон в телегах трупы везём! – и засмеялся, глядя, как шарахнулись от телег егеря.

– Так, всё, некогда лясы точить! – крикнул Лёшка. – Сам же сказал, маскарад. Время, братцы, время, пока турки своего сапёра не хватились, нам нужно подальше уходить! Живко, дышит там наш язык?

– Дышит, командир, в себя он недавно пришёл, брыкается даже, – ответил серб.