Барон Серж де Сангре - Назипов Ринат

Пролог.

На вершине одного из голых холмов, что плавно переходят в отроги Каргаломского Кряжа, надежно защищающего Срединную Империю от Проклятых Земель, расположилась дворянская усадьба – одна из тех, что местные дикие горцы высокопарно именуют Замками и в которых издревле находят себе пристанище в трудную годину.

Пять шестиугольных башен, увенчанные остроконечными крышами, соединенные между собой высокой каменной стеной, замыкали небольшое пространство, в центре которого расположилось просторное сооружение, состоящее из двух круглых башен с конусовидными крышами, с обоих концов замыкающих трехэтажное здание, над одной из труб которого, тонкой струйкой вьется жиденький дымок.

Редкий путник, издалека увидев Замок, поднимавший в небо над зарослями шиповника и вереска свои островерхие крыши, счел бы его непреступной твердыней и вполне достойным прибежищем для небогатого дворянского Рода. Но если бы он решил подойти поближе, то сразу же изменил бы свое мнение.

Когда-то могучие каменные стены уже порядком обветшали, и, хотя местами еще проглядывали недавние попытки их починить, особой крепости им это, явно, не придало. Черный мох и сорные травы покрыли стены толстым ковром, постепенно разрушая камень. Кованые ворота уже давно вросли в землю и лишь небольшая калитка чуть в стороне, указывала, что что замок не совсем заброшен и есть еще бедолаги, что в нем живут. Мощная колея, сейчас наполненная дождевой водой и заросшая травой, свидетельствует, что некогда здесь частенько проезжали экипажи, кареты и крестьянские телеги, однако, невозмутимость квакш, облюбовавших для своего жительства старую колею, показывает, что те времена уже давно прошли и они давно не видели помех для своей жизни. Склоны холма. Когда-то старательно очищенные от деревьев и кустарника, уже вновь начали покрываться хиленькими, перекрученными и изуродованными ростками, некоторые из которых уже насчитывали несколько лет.

Если бы, каким-то чудом, неведомый путник пренебрег витающей над Замком аурой безысходности, боли и нищеты, и прошел во внутренний двор, то его взору предстала бы еще более удручающая картина.

Почерневшая, изъеденная плесенью черепица на башнях уже давно расползлась в разные стороны, массивные стропила уже порядком прогнили, а старые флюгера заржавели и указывают кто-куда. Сквозь узкие амбразуры башен виднеются горы щебня. Широкие, фасадные окна третьего, хозяйского этажа здания забиты кривыми гниющими досками, а парочка, еще сохранивших свинцовый переплет со вставленными в него разноцветными стеклами, дребезжат под, даже самым слабым, порывом ветра. Промежутки между окнами уже давно лишились всей своей штукатурки, осыпавшейся мелкими чешуйками, чем-то напоминавших пораженную Проклятьем кожу. Оголившиеся кирпичи, разошлись, а ветра и дожди вымыли скрепляющий их раствор. Весь двор зарос сорной травой и только пара узеньких тропинок говорит о том, что кто-то живой в Замке все-таки есть. Единственная, более-менее целая деталь наружного интерьера, это входная дверь, обрамленная каменными наличниками с, пока еще, четко видимым орнаментом, и венчающий ее дворянский герб. Золотой Единорог, поражающий неведомого монстра, на фоне низкой, массивной, баронской Башни.

Чуть сбоку расположилась большая конюшня, когда-то могущая вместить пару десятков лошадей, а сейчас занятая всего одной полуживой клячей, меланхолично жующей жидкую охапку травы, кем-то брошенной в кормушку. Крыша, стоящего рядом, каретного сарая провалилась, а о назначении этого здания говорит только развалившийся остов кареты, да покоящийся на одном колесе легкий экипаж, на которых так любят кататься молоденькие девушки.