Я тут же начала продумывать все возможные варианты, что же могло случиться. А вообще должна ли я о ней беспокоиться? Сколько раз она мне позвонила с того раза, как я забрала из дома свои дневники? Ни разу. Она избегала встреч со мной, и мне следует делать тоже самое.

Но она была одна. И я за последнее время очень изменилась.

-Я ее проверю и вам перезвоню – я откинула одеяло и встала с постели.

-Спасибо, дорогая, я буду ждать – и она повесила трубку.

Достав из шкафа белый сарафан, я убежала в ванную, оделась и расчесала волосы. Взяв сумочку, и одев часы, подаренные Джексом, я вышла в коридор и начала обувать сандалии – Мэдок? – крикнула я – Можно мне взять твою машину?

-Нет!

-Спасибо – сбежала вниз по лестнице, взяла со стола ключи Мэдока и вышла за дверь.

В одном я была благодарна Джексу, за то, что научил меня ездить на механке. Ведь эти парни только на ней и ездили.

Поездка от моего дома, до дома моей матери заняли примерно 20 минут, и как бы не было тяжело не газовать на этой машине, но я не спешила, наслаждалась поездкой.

На самом деле, я не беспокоилась о матери. Она всегда могла о себе позаботиться.

Но по правде говоря, я никогда не волновалась о своей матери. Ее присутствие было чем то статичным, как лампа или машина и я не задумывалась есть ли у нее своя жизнь, пока не встречала ее. Чем она занималась когда я училась в колледже? О чем она думала, когда оставалась одна? Кто ее обидел, что она стала такой холодной?

И сейчас, впервые в жизни, кто о ней забеспокоился.

Вывернув на подъездную дорогу, остановившись возле дома, я вышла из машины и достала ключи из сумочки. Впереди меня маячили входные двери. Я поднялась по лестнице, и открыла ключами входную дверь, тут же увидела гору писем на полу и столике у входа.

Какого черта?

Я осмотрела по сторонам, на первый взгляд все остальное в норме. Чистый дом, отполированные полы, вроде все как всегда. Вот только посреди коридора стоял пылесос.

Не считая этого и почты, остальное было в порядке. Должно быть ее не было в городе, и прислуга просто складывала полученную почту на столике.

Я немного расслабилась.

Ну, с моего последнего визита … У меня все еще оставалась тут кое какая одежда, некоторые вещи отца, и если я сейчас быстро соберу свою коллекцию винтажных книг о Нэнси Дрю, то вовремя приеду на вечеринку Мэдока и Фэллон.

Я положила сумочку на стол, и в припрыжку поднялась по лестнице. Я толкнула дверь своей комнаты и застыла и затаила дыхание – Мама?

Одетая в голубой халат, она лежала на кровати, свернувшись в позу эмбриона, и как я потом разглядела, глаза ее были открыты. Что она делала в моей постели?

Ее взгляд был устремлен на стену перед собой, и казалось, она не замечает ничего вокруг, но затем она моргнула и посмотрела на меня.

Грусть в ее карих глаза просто поразила меня. Это не моя мать.

Ее всегда аккуратно уложенные волосы сейчас были собраны в небрежный хвост, часть прядей закрывала ее лицо, и ранее гладкая кожа на лице и шее, сейчас без труда выдавала ее возраст и ее состояние.

И она плакала. Много.

Она опустила взгляд, и я смотрела как она пыталась подняться на дрожащих руках. Она едва держалась на ногах. Ее огромные глаза были уставшими, и мне сдавило горло, при виде ее несчастного лица.

-Мама? – прошептала я.

И этого слова хватило, чтобы она снова потеряла самообладание. Она залилась слезами, закрывая лицо руками, я же стояла не понимая какого черта здесь происходит, и не сон ли это. Мое сердце было готово разорваться на пополам.

В моих глазах тоже появились слезы. Это все не по настоящему. Она притворяется.

Но мама лежала на кровати, всхлипывала, и я лишь качала головой, отрицая все происходящее. Я понятия не имела, что надо сейчас делать.

А затем я посмотрела на прикроватную тумбочку. Там стояла фотография папы и меня. Меня. Джульетты, не Кейси.