Смерть на рассвете - Мейер Деон

— Да. Бюси уже отслужил год и завербовался еще на два. Он хотел стать KB, но решил вначале присмотреться, потому что в семьдесят пятом с него сняли нашивки за драку в баре…

— KB? — переспросил Петерсен.

— Кадровым военным.

— А остальные?

— Мы служили по призыву. Наш призыв был первым, который служил два года. Клинтон Манли еще был недоволен, он хотел поступить в университет, уже получил стипендию в Стелленбошском университете как хороший регбист. У нас…

— Кто еще служил в вашем взводе?

— Бюси, Манли, Рюперт, Меченый, Рыжий, Джерри де…

— Рыжий?

— Ферстер, он приехал из Йоханнесбурга.

— Как его звали?

— Сейчас, как его… Нет, не помню, все звали его просто Рыжий.

— Продолжайте.

— Джерри де Бер, я его уже называл? Кос ван Ренсбург, погодите, сейчас сосчитаю. Бюси, Меченый, Рюперт, Клинтон, Рыжий, Кос, Джерри. И я. Восемь человек.

— Хорошо. Продолжайте.

— Мы сопровождали караван на север — между Мавингой и какой-то базой УНИТА. Возили боеприпасы, еду, иногда документы в кейсе. Каждые полтора месяца примерно мы возвращались в Катима-Мулило. Было жарко, сухо, и мы шли или ехали ночью. В темноте приходилось туго — ничего не видно, а когда светила луна, все было серое, и вдруг откуда-то начинали стрелять, или казалось, что на нас что-то надвигается, мы залегали в засаду, но оказывалось, что это МН или козы…

— Что такое МН?

— Местное население или португальцы с северных шахт, которые пытались прорваться на юг. Иногда нам попадались отряды СВАПО, тогда приходилось вступать в перестрелку, и я гадал, не придет ли мне здесь конец. Пули свистели над головой, а мы лежали в кустах. Но бойцы СВАПО нас избегали, они двигались в Намибию и старались держаться незаметно и, только когда мы натыкались друг на друга, сталкивались лицом к лицу… Нервы у всех были на пределе. Тогда я этого не понимал, понял только потом, проведя много недель в буше. Все время такое чувство, будто что-то случится в этой тьме, да еще нужно поминутно помнить о минах… Днем мы почти не спали, и есть совсем не хотелось. Бывало, от жары пересыхали колодцы, и тогда становилось совсем плохо. Ночами тоже было плохо, хотя Бюси и Меченый притворялись, будто им все нипочем. Они не уставали повторять, что хотят пристрелить как можно больше врагов, и только искали повода подраться. Но и на них сказывались напряжение и усталость. Именно из-за нашей усталости и постоянного напряжения и случилась та история с десантниками…

— С десантниками?

— Как-то раз мы возвращались после ночной вылазки в Анголу. До нашего очередного отпуска оставалось две недели. Вдруг Бюси велел нам залечь и затаиться. Мы увидели отряд, который двигался навстречу по пересохшему руслу реки. Лиц было не видно, только тени да ружейные стволы… Мы насчитали двенадцать человек, они двигались цепью, как делают бойцы СВАПО. Бюси приказал напасть на них из засады. Мы заняли позиции, мы ведь долго этому учились, каждый из нас знал, что ему делать. Мы знали, что не должны открывать огонь, пока Бюси не подаст сигнал. Он сказал, что выстрелит первым. Они приближались, не подозревая о нас. Бюси выстрелил, и мы открыли огонь. Они стали падать как подкошенные, а Бюси радовался. Он только и мечтал о том, как бы пострелять ниггеров. Простите, пожалуйста, но тогда они только так и говорили, они были расистами до мозга костей, Бюси и Меченый. Мы все в то время были расистами. Нас так учили…

— Продолжайте, — кивнул Леон Петерсен.