– Вот, думаю, и схожу посмотреть, – продолжил Верн, перекатываясь на живот. – Вернее, потащу эту старую тушу.

Но тащить ничего не пришлось, потому что Пшик и сам вынырнул из воды у разбитых досок причала.

– Мама? – позвал он. – Мам? Верн?

– Хе, – хмыкнул дракон. – Ты даже в круг доверия не входишь, Грин Дэй.

Затем он вяло поднял руку.

– Ага. Все живы, Пшик. Я их всех спас. Видел бы ты меня.

– Аллигаторы болтаются как говно, – заявил Пшик.

Мальчик был определенно близок к полномасштабной истерике.

– Хочу обнять маму, но щас, секундочку.

«Секундочку? – удивился Верн. – Зачем ждать?»

Пшик присел на корточки, уперся локтями в колени, что в его возрасте выглядело весьма грациозно, а потом испортил весь образ, вытошнив кварту болотной воды на перевернутую лодку Боди. В такие моменты даже усилий прилагать не надо, просто открыл рот да извергайся водопадом.

– Черт, малец, – отозвался Верн. – Ты, видать, воды с обоих концов нахватал.

– Меня дважды выбросило, – пояснил Пшик. – Не внутренности уже, а болото.

Верн не мог не захохотать. Нет ничего смешнее, чем блюющий подросток. Жаль, конечно, что Пшик не пьет, тут дракон тоже поделился бы премудростями. Но тошнилово тоже сойдет.

– Давай, сынок, не держи в себе.

Пшик вытер губы.

– Не-е, я все.

– Уверен? Иногда бывает по второму кругу.

Пшик не согласился, и Верн оказался вынужден столкнуться с неприятной действительностью, в которой он вот так, в открытую, лежит посреди эпичного погрома, когда федералы одним округом южнее именно такие вспышки и высматривают на радарах.

«Хайфаэр, сынок, – подумал он, – ты не хочешь переставать быть мифом и начинать быть реальностью».

Потому что «быть реальностью» стояло в шаге от «вымереть». Распростершись в грязи, с продырявленным крыльями, с раной на башке, Верн признался себе, что шаг между ним и вымиранием этим прекрасным утром, когда солнце вот-вот явит лучи, казался меньше некуда.

– Мама, – позвал Пшик. – Мама… лицо…

– Выглядит хреново, – подал голос Верн, – но вопрос косметич…

И тут дело снова приняло жопный оборот, потому что из воды полезло Болотное чудовище. Правда, это было не чудовище, а Ридженс Хук, который нацепил шкуру Верна, как плащ, а сам весь почернел.

На сие явление Верн отреагировал следующим образом. Он вывалил наружу свое хозяйство и пустил струю. Арочкой.

Болотное чудовище стряхнуло кожу из водорослей и превратилось в, разумеется, констебля, хоть и покрытого копотью и ожогами – но самым невыносимым образом бесспорно живого.

Хук ощутил жар драконьего пламени за мгновение до прыжка в воду, и от самой страшной участи его спасла Вернова шкура. И все же штаны на нем запеклись, а руки выжгло до черноты.

«А могло быть, Ридженс, куда хуже, – сказал он себе. – Костюм из дракона? Охереть же».

Хук не был величайшим пловцом, но старательно погреб сквозь болотную муть, пытаясь не обращать внимания на тусовку обалделых аллигаторов неподалеку от своего левого борта.

«Вот это сюжет для “Дискавери”, – подумал констебль. – Епт, а может, вообще оседлать одну тварь».

Но рисковать и будить крупных ящериц не хотелось. Было бы досадно – собирался навалять дракону, а скормился по пути аллигатору.

В любом случае, уже через пару гребков его ноги коснулись дна, и на пути к берегу осталось преодолеть лишь полосу препятствий из торчащих корней и ям. Хук старался не высовываться – только чтобы глотнуть воздуха. Такой вымокший видок убивал всякое присутствие духа, так что хорониться было несложно. Он увидел, как Пшик, этот мелкий гемор на его задницу, выполз на берег и вывернулся наизнанку. Видел, как первые лучи солнца зацепили морду Верна. Парниша вымотался как тварь и не смог даже приобнять своего фамильярчика. А еще там оказался Боди Ирвин, до фига расстрелянный. Выживет, не выживет, главное – что сейчас кулаками махать не сможет.