Питбуль - Анне Ханкок (2021)

Элоиза с детства ходила в Мраморную церковь[2], и это всегда было ее особое место, ее «островок безопасности». Она никогда не приходила на обычные церковные службы, но бывала в храме по несколько раз в месяц, и ноги всегда вели ее «домой» — на узкую винтовую лестницу колокольни. Там было безопасно и надежно, и много экзистенциальных вопросов возникало, когда она бывала там.

Но Бог?

— Во что-то я, конечно, верю. Между Небом и Землей должно быть нечто большее. То, что придает всему смысл, — сказала она, пожимая плечами. — А ты? Ты веришь в Бога?

Старик вздернул подбородок и сделал глубокий, болезненный вдох. Он крепко зажмурился и слегка покачал головой, но не ответил.

— Я думаю, мы отправимся в какое-то место, когда наше пребывание здесь окончится, — сказала Элоиза. — Назови его Царствием Небесным или как хочешь, и я верю, что мы…

— А… ад?

Элоиза склонила голову набок и нежно улыбнулась ему.

— Об этом можешь не беспокоиться, Ян. Может, ты и ворчливый старый бандит, но не более того. Когда ты постучишься во врата на небе, тебе откроют.

— Но говорят, что человека… — его голос стал слабее, а вокруг глаз пролегли морщины, когда тело пронзил болевой спазм, — что человека ожидает возмездие.

Перед мысленным взором Элоизы пронеслось лицо ее отца, и чувство беспокойства шевельнулось у нее в груди.

— Так тебя это беспокоит? — спросила она, инстинктивно отстраняясь от Фишхофа, но не выпуская его руки.

Он кивнул и стал похож на ребенка, который страшится гнева отца.

Элоиза нахмурилась.

— Почему? За что, по-твоему, ты должен ответить?

Старик поднял лицо к небу и быстро, судорожно задышал. Когда он заговорил, слова вырывались горловыми толчками, как будто они шли откуда-то глубоко изнутри и причиняли ему боль, выходя наружу:

— Мадс… Орек.

Элоиза наклонилась вперед, чтобы лучше расслышать его.

— Ты говоришь, Мадс Орек? А кто это?

Ян Фишхоф покачал головой:

— Нет, Мадс Орек… Мадс Орек.

Его глаза расширились, как будто он увидел перед своим внутреннем взором что-то пугающее, и морщины на его лице на мгновение разгладились. Он предостерегающе поднял указательный палец перед лицом Элоизы.

— Это написано в Книге Левит, 24:20.

Элоиза покачала головой.

— Понятия не имею, что это зна…

— Око за око, Элоиза. Зуб за зуб. Тот же ущерб, который человек наносит другому, должен быть нанесен и ему самому.

Слова потрескивали в воздухе.

— Ян, пожалуйста, объясни мне, что ты…

— Кровь! — Он поднес руку ко рту и зашептал сквозь пальцы — Так много крови, Элоиза, и я… я не могу…

— О чем ты говоришь? Где была кровь?

— На моих руках… на моей одежде… повсюду! — Слезы выступили у него на глазах. — Я думал, что все кончено… но оно остается! Ты должна что-нибудь сделать, я… я не доверяю другим. Они следят за мной, и я боюсь, Элоиза. Ты должна мне помочь. Ты поможешь?

— Я же здесь, Ян, — сказала Элоиза. — Подыши спокойно, а потом постарайся объяснить мне, чего ты боишься.

— Те врата, о которых ты говоришь… — он указал на небо. — Там, наверху!

Солнце закрыла туча, и стало как будто на несколько градусов холоднее.

— Я не уверен, что мне их откроют.

2

Элоиза припарковалась в Вальбю перед маленькой виллой из красного кирпича, принадлежавшей Эрику Шеферу, и пошла по заросшей садовой дорожке к парадной двери. Нажав на кнопку звонка, она ожидала услышать его шаги в прихожей, но единственным звуком, который до нее доносился, было тиканье двигателя, остывающего под капотом ее машины на улице. Она снова позвонила в дверь и несколько раз постучала. Затем, нахмурившись, посмотрела на телефон.

Двадцать минут назад она отправила ему сообщение и спросила, можно ли зайти, и Шефер ответил по обыкновению лаконично — смайликом с поднятым большим пальцем.