Путь к себе - Михаил Гинзбург (2021)

Васюта вошел. Дверь за ним закрылась. Он оказался в небольшой комнатке; трансформаторов не было и в помине. В самом центре стояло обшарпанное зубоврачебное кресло. Разноцветные провода тянулись от него к простому дощатому столу, уставленному не известными Васюте приборами. На столе почему-то находилась самая обычная электроплитка. Два некрашеных табурета завершали меблировку. На стенах висели плакаты. На одном из них был нарисован мозг с проставленными на нем цифрами. На другом — силуэт человека, испещренный красными и синими точками; На остальных во множестве просматривались какие-то графики и диаграммы. На полочке, висевшей над столом, стояло десятка полтора книг. «Иностранные», — с уважением отметил Васюта.

— А… где же трансформаторы? — неизвестно зачем спросил он.

— Там, — неопределенно махнул рукой Василий Федорович. — Присаживайтесь, сейчас чаю заварим. Васюта скинул куртку и повесил ее на торчавший из стены гвоздь. Гвоздь был вбит криво и явно наспех. На соседнем гвозде уже висело пальто Василия Федоровича. Кресло Васюту почему-то не привлекало; он боком уселся на табурет. Через две минуты стакан крепкого дымящегося чаю стоял перед Васютой. Василий Федорович расположился напротив, помешивая ложечкой в стакане.

— Осмотрелись? Не очень уютно, верно?

— Да нет, отчего же… — промямлил Васюта. — Вполне…

— Нет, нет, не спорьте. У меня здесь только самое необходимое. Впрочем, ничего, работать можно. Так на чем же мы остановились? Я, помнится, утверждал, что Вы себя не знаете. А Вам это мое утверждение показалось смешным, верно?

— Ну, может, и не смешным, а только неправильно это.

— Ценю Вашу деликатность, — отозвался Василий Федорович. — Но в том, что Вам это показалось смешным, ничего необычного нет. И, кстати, обидного для меня — тоже. Это очень распространенное заблуждение. Человек легко признается, что не знает высшей математики, но ему очень трудно свыкнуться с мыслью о том, что он не знает самого себя. И довольно трудно бывает разубедить, знаете ли. И потом, это такой спор, который может продолжаться без конца. Я Вам буду говорить: "Вы себя не знаете». А Вы мне будете отвечать: «Нет, я себя знаю». И так мы друг друга ни в чем и не убедим. Поэтому сначала неплохо было бы разобраться в том, что же это такое — знаю. Вот как Вы считаете, что это такое знать что-нибудь?

— Ну, это просто, — ответил Васюта, несколько разочарованный таким оборотом дела.

— Да? — оживился Василий Федорович. — Что же, слушаю Вас.

— Ну, предположим, вызывают меня на уроке. Правило какое-нибудь отвечать. Если я его знаю, я могу его ответить. И учитель видит — раз я его отвечаю, то я его знаю. Или там по химии, реакцию какую-нибудь. Если я ее знаю, то я и рассказать могу, и записать. А раз не могу сказать или написать — значит, не знаю, пара обеспечена.

— А может такое быть: Вы что-то знаете, а сказать не можете? — поинтересовался Василий Федорович.

— Нет, — убежденно отрезал Васюта. — Не может. Раз знаю, то и рассказать могу.

— Что же, — задумчиво протянул Василий Федорович. — Ваша точка зрения мне понятна. Позвольте, я ее сформулирую. Вы считаете, что знать что-либо — уметь описать, рассказать об этом.

Правильно я Вас понял?

— Ну, в общем-то да. Правильно.

— Тогда вернемся к предмету нашего разговора. Раз Вы себя, как Вы утверждаете, знаете, то, стало быть, можете себя описать. Так получается?

— Ну, так.

— Опишите, — дружелюбно предложил Василий Федорович.

— Что описать? — не понял Васюта.

— Не «что», а «кого». Себя опишите.

— Хм. Значит, так. Я высокий… — Тут Васюта надолго задумался.

— Красивый, — подсказал Василий Федорович.

Васюта покосился на него, но издевки не заметил. — Ну, не то чтобы красивый… Обаятельный.

— Сошлись на обаятельном, — серьезно подтвердил Василий Федорович.

— Дальше.

— Дальше? Ну, что еще… Родился я в Москве…

— Автобиографию не надо.