Только (не)любовь - Агата Чернышова (2020)

— Прошу вас, господа и дамы! Рассаживаемся и начинаем, — старичок поднялся с места и протянул через стол руку Ярославу, сухо кивнув мне. Мой спутник энергично пожал её:

— Начнём, мастер, — ответил он в полушутливой манере. — Мы и так чуть не опоздали.

— Но ведь не опоздали, — певуче и размеренно отозвалась женщина, сидящая в тени у стены рядом с маленьким круглым столиком. Плавным движением руки она поставила стакан с соком на круглый туалетный столик, поднялась с места и пересела в другое кресло, ближе к столу. — Давайте начнём, а знакомства оставим на потом. Лучше всего узнавать друг друга за обеденным столом.

Она обернулась ко мне и улыбнулась. На вид незнакомке могло быть как пятьдесят с хвостиком, так и под шестьдесят. Невооружённым глазам было видно, что дама очень ухаживает за собой и регулярно пользуется услугами хорошего пластического хирурга.

Волосы цвета льна были забраны в пучок, а взгляд карих глаз поражал открытостью и приветливостью. Она вся лучилась и выражала довольство собой и окружающим миром. Такая не станет повышать голос, а просто посмотрит с укором, и ты уже готов выполнить всё, что угодно. Только бы дама не огорчалась.

Я окинула комнату взглядом, прикидывая куда бы сесть и направилась туда, откуда только что встала приятная дама. Как раз в углу, подальше от любопытных глаз.

Ярослав встал у окна рядом с диваном, где сидела длинноволосая девушка и мальчик.

— Мне и тут хорошо, — сказал он, поймав взгляд приятной дамы, чьи тонкие брови в удивлении взметнулись вверх.

— Как скажешь, дорогой, — кивнула она и повернулась к сухонькому старичку: — Начинайте, дорогой Сергей Сергеевич. А то некоторые уже в нетерпении.

И коротко усмехнулась, довольная собственной шуткой.

***

Старичок обвёл взглядом всех присутствующих, чуть дольше задержавшись на моём лице, и начал:

— Итак, все вы знаете, что мой клиент и ваш близкий родственник, Дмитриев Алексей Викторович, скончался после непродолжительной болезни четырнадцатого мая сего года. Завещание было составлено им заранее, но за пару недель до прискорбного события…— старичок откашлялся и потёр переносицу.

То ли он был друг покойного, то ли просто любил драматические паузы. Вероятно, и то, и другое.

— …мой клиент и друг попросил составить иное завещание и зачитать его только в присутствии всех заинтересованных лиц. И более никого.

И снова пауза. В кабинете стало так тихо, что наверняка было бы слышно, как пролетает муха, если бы она здесь обитала. Конечно, в таком идеально чистом и респектабельном кабинете, где даже немногочисленные художественные книги, в основном авторства Теодора Драйзера, располагались в алфавитном порядке, не говоря уже о папках с делами, это было исключено.

Я видела, как ерзала на своём месте молодая девушка с длинными распущенными волосами, как покусывал зубочистку, которую извлёк из кармана, молодой человек, сидящий неподалёку от дамы с пышной укладкой и ярко-красным лаком, поблёскивающего свежим глянцем на кончиках пальцев рук.

Больше всех мне было жаль мальчика, одетого по случаю собрания в костюм-тройку, в котором бедняга явно чувствовал себя неуютно, но ему не оставалось ничего иного, как вздыхать и с надеждой посматривать на мать.

— Я спросил Алексея, чем вызвана такая секретность, на что он ответил, что хочет исправить некие ошибки молодости и допущенную несправедливость. И чтобы после его смерти вы не стали врагами, но научились находить общий язык.

Та самая приятная дама грустно улыбнулась и бросила быстрый взгляд в сторону молодого человека и его, вероятно, матери. И так было понятно, что в этой семейке не всё гладко, впрочем, как и в моей, да и каждой второй.

— Так вот, опуская формальности и шапку, а я имею право это сделать, да и, полагаю, никто не будет сомневаться в здравом уме и памяти нашего дорогого безвременно усопшего Алексея Викторовича.