Не скажу, что именно злость придала мне сил, но что-то во мне точно сломалось. Что-то напрягающее. Как будто я сбросил с себя пояс, весящий пару килограмм. Я привык к нему, не замечал этот маленький вес, но он меня подспудно напрягал. Забавно, но я шел бить Азуну, испытывая злость и пофигизм одновременно. Казалось бы, такое несочетаемо, но вот… как-то так. Я определенно стал немного сильнее. Во всяком случае, теперь стандартные удары доставляли Азуне заметно больше проблем. Только вот в тот момент мне на это было плевать. Именно в тот момент посторонних мыслей в голове не было.

Я избивал старуху всеми возможными мне способами, не забывая валять ее по всему полю, точнее, по тому, во что превратился двор особняка Мейкшифтов. Валял ее по земле, бил ногами, пытался свернуть челюсть, жег «молниями», взрывал «сферами давления». И не чувствовал ни грамма смущения. Она не была для меня старухой или женщиной – это был враг, которого надо уничтожить. И она явно сдавала. Огрызалась как могла, но ничего серьезного уже не показывала. Тем не менее под конец боя Азуна в очередной раз смогла меня удивить. После очередного удара «воздушной стеной» старуха отлетела в сторону, а я, как и до этого, сделал «рывок», держась к ней как можно ближе. И вот когда я поднял ногу, чтобы впечатать ее голову в землю, мое чувство опасности снова заверещало. Только на этот раз я не замешкался, сделав то единственное, что казалось мне в тот момент правильным – «скольжение» строго вверх. Оказавшись в сорока метрах над землей, а это высота примерно пятнадцатиэтажного здания, если что, увидел под собой поле из двухметровых сероватых лезвий, среди которых находилась Азуна. С моей позиции было не видно, пострадала ли она, но с ее рангом – вряд ли. А потом, то есть почти сразу после появления, лезвия взорвались десятками тысяч лезвий поменьше, которые просто погребли под собой Азуну. М-да. Такое «воздушный купол» мог и не выдержать.

К сожалению, падать с такой высоты – это не то же самое, что лететь вдоль земли, особенно если ты при этом еще и кувыркаешься по этой земле. Не та скорость, не то ускорение. Я, конечно, крутой ведьмак, но, спрыгнув с пятнадцатиэтажного здания, да еще и после шести «скольжений», – особенно после шести «скольжений», – с высокой долей вероятности просто отброшу копыта. Так что мне пришлось в очередной, уже седьмой раз делать «скольжение». Боялся ли я? Пожалуй, что да, но не сильно. Сложно объяснить чувство, когда ты идешь на смерть, но чисто из принципа собираешься выжить. В моем прошлом мире седьмое «скольжение» означало смерть. Не мгновенную, просто в теле накапливалось слишком много повреждений. Ты еще успевал доделать дело, нанести последний удар, но после этого и сам отправлялся в мир иной. Это была неизбежность. Седьмое «скольжение» равно смерти. Я же просто сжал зубы и отказался умирать. Ощущение, будто ты плюешь в лицо костлявой.

Появившись в двух метрах над землей, неуклюже приземлился на ноги. Мне было очень паршиво в тот момент. Болело вообще все. А ведь импульса смерти от Азуны не было, так что надо собрать остатки сил. Найдя взглядом старуху, немного расслабился – ей сейчас было так же хреново, как и мне, только я собирался выжить, а Азуна сдалась. Она лежала на снегу в изодранном платье и вся искровавленная. Правого уха и правого же глаза у нее не было. Тело подрагивало, а изо рта шла кровь. Правая нога болталась на куске кожи.

– Будь… кха-кха… ты… проклят… Тварь! – выдавила она из себя.

– Ты кое-что забыла, – сказал я, доставая катану. – Я Аматэру. На меня не действуют проклятия.

Думаю, меч, опускающийся на ее шею, она так и не увидела.

Эпилог

Они нашли его сидящим на остатках забора – с виду целым и невредимым, но судить по пилотному комбинезону и шлему трудно, когда твой господин может в буквальном смысле вредить себе своими же техниками.

– Какого демона он сидит в шлеме? – спросил Сасаки.