Моя душа скорчилась от боли. Пиас. Мне все еще казалось, что я слышу, как он говорит со мной и зовет меня. Мэдокс будто шептал что-то мне на ухо, пытаясь заставить смеяться. Вирус сидел рядом и просил меня вернуться. Но, когда я подняла взгляд, то увидела лишь пустоту. И никого вокруг. Я почувствовала себя неполноценной. Отрезанной. Искалеченной. Пустой. Как все это могло произойти? Обрывки воспоминаний острыми осколками торчали в моем разуме. Маленькие и незначительные кадры вроде озорной улыбки Мэдокса, мерцания мутных глаз О, пряди синих волос Пиаса и его умиротворенного голоса, когда он пел.

Как все это могло просто исчезнуть? Так внезапно?

Я разрушила все это и осталась одна. Справедливое наказание. Однозначно его заслужила. Поэтому я сдалась, стала пустотой в пустоте. И вокруг была лишь тишина. Наконец-то.

Глава 34

А молоко единорога безлактозное?

– Ворриор!

Кто-то выкрикнул мое имя, прервав пустоту. Я дезориентированно подняла взгляд, пытаясь вспомнить, кем или чем была. Вспомнить, что я вообще существовала, потому что уже забыла, каково это – иметь тело. Каково видеть что-то, двигаться. Я просто превратилась в большой ком, неспособный чувствовать или думать. Я ахнула. Прислушалась. Но было тихо. Лишь всепоглощающая пустота. Как и я сама. Как и все, что когда-либо существовало. Картинки пытались забраться в мой разум. Так медленно и вяло, что они тут же меркли. Я вздохнула, окружила себя тенью и снова стала бледной и серой, теряя всякое чувство времени. Я плыла в ней, не падая, не стоя и не летая. Мой разум уже давно перестал мыслить этими категориями. В целом я совсем перестала думать. Если вообще еще существовала.

До моего разума снова донесся чей-то вздох.

– Ворриор, просыпайся!

Я вздрогнула, и впервые за… – не знаю, за какое время, – открыла глаза. Хотя и не думала, что они у меня все еще есть.

Очевидно, я это сделала, потому что передо мной появилась дверь коричневого цвета. Ух ты. Это был явно самый отвратительный цвет, который мне когда-либо приходилось видеть. Как понос, только желтый. Я растерянно оглядывалась, и мышцы на шее захрустели, как будто заржавели. Озадаченно посмотрела на грязно-белый плиточный пол. На нем стояли мои ноги. Мои… Секунду, это были ноги! Мои ноги! Я проверила их, пошевелив пальцами, а затем стала восхищаться своими руками.

Пальцы! У меня были пальцы… Я беспокойно ощупала себя и, дрожа, провела руками по лицу. Нащупала нос, глаза, уши, волосы, шею. Целое тело! Из моего горла вырвались всхлипывания, и слезы окропили пульсирующие энергией пальцы. Это чувство было настолько неописуемо, что я стала рыдать еще громче. Всхлипывания и слезы, словно стихийное бедствие, вырывались из меня. Я снова чувствовала! Моя изголодавшаяся душа впитывала каждую эмоцию, как сухой песок – воду. Не могла перестать прикасаться к самой себе. Губы. Грудная клетка. Живот. Бедра. Я снова существовала! Жила! Но… кем я была? Что произошло? Мои пальцы дрогнули, и я узнала их как свои, но… Это кто такая?

Меня согревал свет. В небе светило солнце, которое освещало все вокруг, и было слишком жарко. Когда я в последний раз чувствовала его на своем лице? Оно ослепляло, и мир вокруг выглядел белым. Как светлая пустыня, бесконечно простирающаяся передо мной. Когда перед глазами затанцевали вспышки, я с трудом оторвала взгляд от солнца и подозрительно посмотрела на коричневую дверь.

Где, черт подери?.. И как долго я уже здесь стояла? Дрожа, как новорожденный олененок, я отступила назад, и подошвы моей обуви заскрипели по полу. Коридор снаружи был на втором этаже здания… где бы я ни находилась.

Рядом с коричневой дверью я насчитала еще шесть. Белые, уже ржавые перила виднелись в коридоре. Окружение было похоже на какой-то ветхий жилой комплекс. Возможно, мотель.