Полковник Захаров лишь в редкие дни мог позволить себе, убежать с работы по раньше. А сейчас казалось – именно такой день. Убийца пойман, преступление раскрыто. Он заскочил в квартиру, как ветер. Расстегнул китель и принялся снимать ботинки. Супруга была в кухне, оттуда доносилось позвякивание тарелок.

– Ты суп будешь? – Раздался голос жены

Захаров выпрямился, отдышался:

– Буду!

Иван Лукич не видел своей жизни без первого. Он мог отказаться от чего угодно. Нет, поесть полковник очень любил и это было заметно. При росте около ста семидесяти сантиметров, весил Захаров почти сто килограмм. Суп – был самой любимой пищей полковника. Когда супруга готовила борщ, Иван Лукич всегда нарезал сало и черный хлеб. Затем в прикуску в месте с чесночком, закусывал рюмку холодной, запотевшей водки. В эти мгновения, товарищ полковник был самым добрым и счастливым человеком на земле.

– Мой руки и проходи, я наливаю! – Снова послышался голос с кухни

Полковник расквитавшись с ботинками пошел в сторону ванной, дабы вымыть руки и лицо. Иван Лукич предвкушал, как сейчас " маханет стопочку белой", закусит как обычно, сальцом, да с черным хлебушком. И будет наслаждаться, прихлебывая в свое удовольствие.

Дверь в ванную открылась. Вошла Галина Семеновна – супруга Захарова. Она поднесла мужу чистое полотенце:

– Там на тумбочке в прихожей, тебе письмо.

Иван Лукич не обращая внимания, продолжал умываться.

– Ты слышишь? – Переспросила Галина Семеновна

– Какое письмо? – Без интереса спросил полковник

– Не знаю, лежало в почтовом ящике. На нем ручкой написано " Полковнику Захарову Ивану Лукичу, лично в руки" – я положила при входе и не трогала. Вдруг там, что то важное.

Захаров выключил воду, взял из рук жены полотенце:

– Ладно, разберемся. Наливай супец!

– Так налито уже – Галина Семеновна вышла из ванной.

Полковник вытерся, повесил полотенце на сушило и вышел в коридор. Он подошел к тумбе, на которой лежал белый конверт. Полковник прочитал, то что было на конверте. " Странно" – подумал Иван Лукич, не марок не адреса. Полковник аккуратно разорвал конверт. Достал свернутый, белый лист, открыл его и начал читать. В ту же секунду, Захаров поймал себя на том, что ноги его подкашиваются, а сердце как будто прошило электрическим током. Он схватился за тумбочку, что бы не упасть. Рядом стояла маленькая табуретка. Полковник с трудом уселся на нее, стал поглаживать рукой в области сердца и продолжил читать:

" Дорогой папа. Как ты наверно понимаешь – это я, твоя дочь. Пожалуйста, молю тебя, не показывай – это письмо маме. Я знаю, ты у меня сильный. Прости меня пожалуйста, я знаю, как вам сейчас тяжело. Почти два года вы думали, что меня уже нету в живых. Но я жива! Слышишь, жива! Со мной все в порядке. Я сейчас не могу тебе всего объяснить, просто знай – твоя дочь жива! Прости меня пожалуйста! Я надеюсь скоро мы увидимся и я все тебе расскажу. Люблю вас…

Твоя дочка Вика. "

Корнилов плавно наступал, на покрытую мхом дорогу. Степа шагал практически след в след. Несмотря на частые дожди, в лесу воды было мало. Обычно наступая на поверхность, покрытую мхом, под ботинком остается водяной след. Сейчас же оставленная во мху " ступня", оставалась сухой. Корнилов переступил через поваленную от старости и почти сгнившую ель.

– А вот и он – Миша наклонился что бы поднять находку.

Кузьменко быстро оказался за плечом следователя:

– Что телефон?

Корнилов достал из кармана прозрачный пакет. Надел его на руку и взял мобильник, лежавший как на мховой подушке. Старая " Нокиа" была отключена. Миша попробовал включить телефон и вот чудо – старая но " верная" техника издала фирменный сигнал.

– Не может быть – поразился Корнилов – вот – это аппарат. Пролежал в лесу хрен знает сколько и работает.

На дисплее загорелось ввести ПИН код.