Разумеется, после столь серьёзного предупреждения осматривать коллекцию всевозможных баночек и бутылочек из темного стекла с надписями на латыни немедленно расхотелось.

– Если уберёшь с порога ящерицу, я с удовольствием подожду тебя в гостиной, – предложил Филипп.

– Нет уж, оставайся лучше здесь, а то она и впрямь сегодня в нестабильном настроении, чего доброго отхватит полштанины твоих расписных джинсов.

– Не хотелось бы, они мне стоили сорокешник.

– И я о том же! Интерес к брюкам у капториниды прямо пропорционален их стоимости.

Первые пятнадцать минут Филипп скромно сидел на стуле, но потом осмелел и принялся прохаживаться, изучая обстановку. К слову сказать, шкафы его заинтересовали гораздо больше содержимого – слегка погнувшиеся, с пятнами от реактивов на деревянных дверцах и полках, они смотрелись словно музейные экспонаты, случайно очутившиеся в навороченной лаборатории. Продвинувшись дальше, Филипп занялся изучением стола, заваленного разного рода литературой. На единственном свободном месте под затертым стеклом виднелась фотография капториниды в диких зарослях, чем-то напоминающих джунгли.

– А у твоей ящерицы есть имя? – спросил он, прежде чем подумал.

– Нет, – на удивление спокойно ответила Наташа. – Пойдём, у меня есть полтора часа свободных.

– Над чем ты работаешь? – поинтересовался Филипп, когда они зашли в гостиную, несмотря на определенное недовольство домашнего животного.

– Да ничего особенного – пытаюсь подобрать метод определения метаболита одного чертовски ядовитого, но крайне нестабильного вещества. Заказ Министерства обороны, само собой.

– Да ладно? – Филипп аж замер. – Серьёзно?

– Шутка, – усмехнулась Наташа. – Стану я с ними связываться.

– Ух, – выдохнул Дюккер. – не пугай так, я уж и в правду подумал. А это ещё что за агрегат? – он с любопытством принялся разглядывать машину времени.

– Новейший аппарат для добывания всяческих нужных веществ и не только. Не поместился в лабораторию, но я его использую довольно редко, чертовски энергоёмкая штуковина. И так весь дом недоволен, что у них периодически мигает свет из-за меня. Впрочем, это поклёп – свет мигает не из-за меня, а из-за старой проводки.

– Не сомневаюсь…

– О чём ты жаждал поговорить? – Наташа расположилась в кресле, скинув залежи макулатуры на пол.

– Я хотел тебя спросить насчёт Деймоса, – Филипп говорил медленно, пытаясь тщательно сформулировать свои мысли, – у меня никак из головы не выходит чёртово покушение.

– Мы же вроде во всем разобрались.

– Ну да, разобрались, но дело в том… Короче, я до сих пор не могу понять, почему он остался в живых. Объяснение, на мой взгляд, притянуто за уши.

Зацепина странно на него взглянула.

– Хочешь сказать, он самостоятельно организовал покушение на самого себя с последующей целью обвинить в нём главных конкурентов и тем самым вывести их из игры? Ты знаешь, мне самой приходили похожие мысли в голову, особенно когда он усердно вставлял палки в колеса во время нашего расследования.

– Э, – оторопел Филипп, – я, если честно, имел в виду немного другое… Ты правда думаешь, что он сам?..

– Разумеется! С этими европейцами надо держать ухо востро! Придумывают преступление, нападают сами на себя, а потом обвиняют во всех грехах Россию. Разве нам не говорят постоянно о подобных проделках из телевизора?

– Хм, – задумался Филипп, – а я имел в виду… Нет, у меня в голове не укладывается твоя озвученная теория!

– Подумай над ней на досуге, – снисходительно ответила Наташа. – Но так и быть, можешь рассказать о своей.

– Я хотел… – снова начал он, – я обратил внимание… Короче, на фотографии, присланной Ленкой, видны пятна крови, растекающиеся на снегу. Если бы пуля попала в телефон, пятен бы не было.

– То есть ты не веришь в пакетик вишневого сока?