Сидя под деревом наблюдала как леший прутиком постукивает по глади лесного озера. Пейзаж был умиротворяющий. Светило катилось к закату, тени от деревьев, окружающих озеро, тянулись к противоположному берегу. В воде кто-то плескался. То ли рыбки, то ли еще какая живность. Леший вздыхал и что-то ворчал себе под нос. Подвеска на шее слегка завибрировала. Кто-то идет, но без плохих намерений. Походка странная. С плюханьем. Остановился за спиной:

- Он что делает?

- Кажется вас зовет.

- Узнала меня что ли?

- Догадалась.

Водянник был похож на большую прямоходящую лягушку. Тонкие ножки-ручки, тело закутанное в водоросли, с которых капала вода. На почти круглой лысой голове огромные грустные глаза с редкими длинными ресницами.

- А надо чего?

- Я умыться хотела, да воды хорошей набрать. Вот дедушка Лёша к вам и привел.

Тут лесовик обернулся, всплеснул лапками и заторопился к нам.

- Как дела сосед? Я к тебе с гостьей.

- Плохи у меня дела. Дочка заболела. - и по широкому лягушачьему лицу покатились крупные слезы. - Что с ней не пойму. И озерцо её болеет.

Мы с лешим стояли на берегу маленького лесного озера, к которому нас привел водяной, и он мне рассказывал:

-Вот здесь и живёт его дочка. У них же всё навыворот - русалки не воспитывают мальков. Оставила отцу дитя и удрала дальше плавать. А водяник, пока потомство растёт, выращивает недалече озеро или прудик, что бы было куда подростка отселить. Дочка первая у него. Боюсь, как бы и сам не захворал. - дедушка Лёша вздохнул, почесал нос и глубоко вздохнул. Я подошла поближе к водяным. Девочка сидела у отца на коленях уронив от слабости голову на его мокрое плечо, а он поглаживал её по влажным редким волосикам.

- Масяня, детонька милая, плохо тебе, да?

- Почему "Масяня"? - посмотрел на меня водяной.

- Похожа очень. Девочка такая популярная в моем мире есть. Зовут Масяня. Только она весёлая и задорная. А наша слабенькая и грустная.

Девочка открыла глазищи и прошептала:

- Спасибо. - потянулось было ко мне лапкой, но что-то вспомнив, отдёрнула. Повернула вверх ладошкой и я ахнула. Кожа спеклась в сплошную рану.

- Как же ты так, милая?

- Камень там злой. Упал прямо в родник на дне. Закрыл свежую воду. Я хотела его оттолкнуть, но не смогла. Очень тяжёлый. Не большой, а тяжёлый. Потом лапки заболели. И я заболела.

Утомившись, Масяня опять положила голову на плечо отца. А водяник, абсолютно по-человечески, поднял лицо к небу, что бы дочь не видела его слез. Вот за что их нечестью называют? В них столько живых, искренних, светлых чувств и эмоций. Не у каждого человека такое встретишь.

- Где, говоришь, этот камень?

Я так разозлилась на булыжник, который мешает жить семье милых водяных, что решила сейчас же пойти и выбросить его из озера. К чертям собачьим! И не слушая подсказок и указаний, на каком-то чутье и внутреннем зрении я увидела над дальним краем масяниного озерка темное облачко.

- Ну, гадость, держись!