Возможно, ад был предназначен для героев, но жизнь определенно оставалась для живущих.

Дальше произошло вот что.

Мама, упавшая в обморок при виде нас, быстро очнулась, обняла отца и меня, но тут же отпустила. Мы вернулись к ней потрепанные и грязные с головы до ног, но живые. А главное, отец перестал видеть кошмарные сны о мертвеце со дна озера Саксон.

Мистер Штайнер и мистер Ханнафорд, пусть и несколько разочарованные тем, что им не удалось даже пальцем тронуть доктора Гюнтера Данинадерка, все же удовлетворились исходом дела, поскольку справедливость восторжествовала. В их распоряжении оказалась Кара Данинадерк и ее птицы из человеческих костей. Это стало для них утешением. Последнее, что я о ней слышал: ее отправили в темницу, где даже свет был закован в решетку.

Узнав о случившемся со мной, Бен и Джонни были вне себя от переполнявших их эмоций. Бен буквально прыгал до потолка, а Джонни не находил себе места, когда я рассказал им, что, пока они сидели в кинотеатре и таращились на экран, я сражался за свою жизнь с самым настоящим нацистским военным преступником. Сказать, что в школе я стал знаменитостью, все равно что утверждать, будто луна в ночном небе размером всего с речной голыш. Чтобы послушать мой рассказ, собрались даже учителя. Хорошенькая мисс Фонтэйн восторженно внимала мне, а мистер Кардинале пожелал услышать мой рассказ дважды.

– Ты просто обязан стать писателем, Кори! – сказала мне мисс Фонтэйн.

– У тебя настоящий дар слова! – поддержал ее мистер Кардинале. – Думаю, из тебя получится отличный писатель!

Писатель? Автор?

Рассказчиком – вот кем я решил стать.

Где-то в конце января холодным, но солнечным субботним утром, оставив Ракету на крыльце, я забрался с родителями в кабину нашего пикапа. Отец повез нас через мост с горгульями по трассе номер десять – медленно, высматривая между деревьями зверя из Затерянного мира. Хотя он свободно гулял в окрестных лесах, ни в тот день, ни после я больше ни разу не видел трицератопса. Наверно, это был прощальный подарок от Дэви Рэя.

Мы добрались до озера Саксон. Вода на поверхности выглядела гладкой и спокойной. Ни малейшего намека на то, что покоилось на дне, но мы отлично все знали.

Встав на один из красных скалистых уступов, я засунул руку в карман и вытащил оттуда зеленое перышко. Отец помог мне привязать к нему бечевку с маленьким свинцовым шариком на конце. Сильно размахнувшись, я забросил перышко в озеро, и оно ушло под воду быстрее, чем вы произнесете «Данинадерк». Гораздо быстрее, я в этом уверен.

Я не нуждался в сувенирах, напоминающих о разыгравшейся здесь трагедии.

Отец стоял по одну сторону от меня, мама – по другую. Вместе мы были замечательной командой.

– Теперь все, – сказал я им.

И мы вернулись домой, где меня дожидались мои чудовища и волшебная шкатулка.

Часть пятая. Зефир как он есть

Закончилась долгая холодная зима, и я возвращаюсь домой.

Я еду на юг от Бирмингема по межштатной автомагистрали шестьдесят пять, по этой оживленной дорожной артерии, ведущей к главному городу нашего штата. Потом сворачиваю налево, на более узкую трассу двести пять, и еду, следуя всем ее изгибам, мимо сонных городков: Куперс, Рокфорд, Хиссоп и Коттедж-Гроув. Нигде теперь не видно знака, отмечающего поворот на Зефир, но я знаю дорогу и уверенно держу путь к дому.