Верхняя Москва. Русский блицкриг - Анатолий Матвиенко (2013)

Лимузин рванул к Серебряному Бору по опустевшим ради кортежа летним московским улицам. Попав в Тайную Москву в 2009 году, бывший прапорщик внутренних войск даже в шутку не воспринял бы, что его будут волновать проблемы структуры материи и взаимоотношений с высшими силами. Но постепенно Артем Уланов превратился в Ярослава Милославского, перед которым встали эти и многие другие вопросы. И уклониться от их решения он не в состоянии. Он все преодолеет или погибнет.

Глава первая

– Будьте любезны, пройдите сюда. Сделано, как заказывала госпожа Кривицкая.

Монастырский служка удалился, оставив княжича у стены скорби. Черная гранитная плита, строгая и безумно дорогая, как и все натуральное в 2034 году. Богуслав кончиками пальцев погладил буквы и цифры.

Ярослав Милославский 1974–2033 Гюль Милославская 2000—2033

Желтый лист прилип к антрацитовой поверхности. Как символично: осенний лист означает увядание, темный гранит – безысходность и смерть.

Издали донесся негромкий колокольный звон. Новодевичий монастырь, папа и мама всегда теперь будут слышать торжественные тягучие звуки.

– Ты так хотел?

Рядом затянулась сигариллой необычайной красоты женщина маленького роста и лет двадцати пяти на вид. Только ее необычайные связи и влияние позволили захоронить две урны в этом колумбарии.

– Спасибо, госпожа Вероника. Я вам очень обязан.

Они медленно двинулись к выходу с кладбища.

– Год. Быстро летит время. А ты уже не просто Славик, а Богуслав Ярославович Милославский, наследник престола Русского княжества.

– Не нужно. Я ненавижу свое полное претенциозное имя. А также высочайшее происхождение. Если бы не оно, родители жили спокойно и счастливо!

– Присядем? – Вероника поправила узкое пальто переливчато-дымного цвета и уселась на влажную скамью движением истинно богатого человека, которому наплевать, что испортится вещь ценой в годовой доход среднего врача. Она раздумала выходить из-за ограды монастыря. Ее молчаливые секьюрити сориентировались, перекрыв зоны доступа к ней и не приближаясь ближе чем на тридцать метров. – Ты не прав. Не обижайся.

– Почему, госпожа Вероника?

– Не называй меня так. Сразу ассоциации с садо-мазо и ролевыми играми.

– Хорошо. – Богуслав бездумно копировал обращение бодигардов Кривицкой, которые слово «госпожа» выговаривали с интонацией «королева», и дело не в одной только царской зарплате.

– Подумай сам. Твоя мама появилась на свет принцессой Крымского Татарстана, ее бы не выдали замуж за простого офицера. Тогда твое рождение не могло состояться. Смотри, – женщина вдруг сменила тему и указала на монахиню, бредущую по аллее, – видел ее раньше? Фантастическая сенситивность. Аура сияет чисто и мощно. Она принимала урны, с твоим отцом без слов, а на вторую глянула со странным выражением, спросила: кто там.

– В чем разница?

– Я тоже не сразу уловила. Гюль родилась в мире Тайной Москвы, как и ты. А Ярослав здесь. Монашка чувствует разницу, не понимаю как. Вы чужие наверху.

– А вы прижились?

– Представь, это невозможно. – Вероника щелчком отправила окурок в урну, чуть промахнулась, бычок на излете поменял траекторию; и тут магия. – Меня перевезли вниз в юном возрасте. Оказывается, из Рязани я, можно сказать – жуткая провинциалка, не москвичка.

Она встала.

– Едем ко мне. Расскажешь, что и как тогда произошло.

– Вы же в подробностях знаете.

– Хочу услышать от тебя. Имею право на малую долю внимания?

От монастырских ворот они направились к стоянке. Кортеж тронулся в том же порядке, как и следовал к Новодевичьему – глянцевый черный броневик впереди, лимузин госпожи и бус охраны. Богуслав откинулся на сиденье, удачно имитирующем натуральную кожу. По правде говоря, он не сильно удивился бы, что здесь в самом деле кожа. Животных давно не выращивают на убой, разве что подпольно для таких вот эксклюзивных авто.