Крылья феникса - Ирина Матлак (2021)

Стиснув кулаки, медленно выдохнул, справляясь с расползшейся по телу огненной агонией. К любой боли можно привыкнуть. И научиться с ней сосуществовать. Даже к той, которая не имеет отношения к физической.

Глядя на ночной, освещенный тысячами огней Дрейдер, вдруг вспомнил о глазах, принадлежащих незнакомке с крыши. Они были карими. Теплыми. Я не почувствовал в ней сильных искр, но в этих глазах блестел свет, какой бывает на восходе солнца. Зрительная память никогда не была моей сильной стороной, и я не мог мысленно воспроизвести черты ее ничем не примечательного лица. Но глаза — широко распахнутые, словно вбирающие в себя исходящий от горящего феникса свет и не испытывающие при этом боли, почему-то врезались в память.

В долгой жизни больше минусов, чем плюсов. С течением времени теряется умение удивляться, мало что может искренне восхитить. Утрачивается страх. Все чувства притупляются, и то, что раньше дарило острое наслаждение, больше не способно дать даже толику обычной радости.

Поэтому я и уехал в Приграничье. Там — на границе барьера, где можно увидеть саму тьму, — некоторые чувства возвращаются. Адреналин. Желание сражений. Сожаление и боль утрат, когда те, кто успел стать хотя бы немного дорог, отправляются в иной мир.

Эти чувства были понятными и знакомыми. Привычными.

Но, глядя в широко распахнутые карие глаза, я ощутил нечто иное. Не то давно забытое, не то и вовсе незнакомое…

По телу пробежала очередная болезненная волна, заставившая поморщиться. «Янтарь» делал свое дело — силы восстанавливались, но платой за это становились частые болезненные импульсы. И это тоже было привычным, хорошо знакомым. Только внезапно возникшее в груди жжение показалось странным. Пожалуй, второй бокал пить не стоило.

Ида

Поспать мне удалось всего час, и состояние после пробуждения было такое, что лучше бы я вообще не ложилась. Разбудил меня, как всегда, Кот, исполняющий возложенную на него миссию получше всякого будильника.

К моему огромному облегчению, доделать платье я успела, и теперь оставалось лишь к назначенному времени доставить его до места назначения. Только вот выходить на улицу после ночных приключений было… нет, страшно — не то определение. А какое «то», и сама не знаю.

Тьма за окном выцвела, и, хотя мир еще находился во власти утренних сумерек, угрозы они не представляли.

Вопреки обыкновению, тетушка Эльза уже поднялась, заняв ванную. Дядюшка Риус, у которого сегодня был выходной, расположился в гостиной, где почитывал газету. Как правило, завтрак готовила я, но сейчас как никогда захотелось наплевать на эту обязанность. Я и наплевала — если тетушка хочет, чтобы я доставила заказ вовремя, значит, пусть варит утренний кофе сама.

Проходя мимо того самого дома, на крыше которого вчера чуть не стала жертвой порождения тьмы, я на миг остановилась. Если столкновение с порождением еще как-то укладывалось в моей чугунной после бессонной ночи голове, то встреча с фениксом по-прежнему казалась плодом воображения. Соберись я убедить себя в ее нереальности — и стараться бы не пришлось.

У Бэйрси царила суматоха. Едва переступив порог, я словно оказалась в сумасшедшем доме, наполненном криками и бесконечной суетой. На сей раз меня проводили в комнату хозяйской дочки, где я вместе со служанкой и наблюдавшей за происходящим Элеонорой помогла Люции надеть платье.

Надо признать, выглядела она в нем и впрямь красивой. Характер у Люции был откровенно скверный, а вот с внешностью повезло — одни густые светлые волосы чего стоили. А платье нежно-карамельного оттенка с россыпью золотистых, сотворенных моими руками узоров и вовсе превратило ее в красавицу.