Я молчала, потрясенно слушая и в то же время отчетливо понимая, о чем он — мы с Саттардом были единственной парой в базарный день. Единственными, кто был вдвоем. Единственными, кто держался за руки…

— Шокирована? — максимально равнодушно поинтересовался сахир.

— Отчасти, — прошептала я.

Он улыбнулся, прижал к себе чуть сильнее и вернулся к работе.

Я лежала, чувствуя тепло его тела, и думала. Спрашивать о чем-то еще было… страшно и достаточно сложно, а сердце почему-то очень грели слова «я влюбился в тебя. Еще на Гаэре», и, несмотря на всю ситуацию, хотелось улыбаться. Просто лежать и улыбаться. И еще желательно ни о чем не думать…

Но…

— Я полагаю, будет лучше, если ты все же вернешь мне мою команду, — очень осторожно, подбирая каждое слово, произнесла я.

Не прерывая чтения и не глядя на меня, Арнар холодно спросил:

— Ты в этом уверена?

Помолчав немного, так же осторожно заметила:

— Я уверена в том, что есть проблема, которую не сможем решить ни ты, ни я.

Молчание было мне ответом.

— У тебя есть выходы на Багора, — уже вконец осторожно продолжила я. — Сейли и Гэс — его люди.

Сказала и осеклась, вспомнив, какую характеристику те же Сейли и Гэс дали самому сахиру Тени.

— А может, и не стоит, — выговорила наконец.

Саттард едва слышно хмыкнул.

Помолчал, продолжая изучать документацию, и вдруг сказал:

— Если я сорвусь и ты забеременеешь, рожать будешь на Гаэре и ребенка я не признаю никогда.

Несмотря на все понимание его мотивов, в душе все равно стало больно и как-то горько, но я послушно сказала:

— Хорошо.

— Финансово я обес… — продолжил было сахир.

Но я прервала его усталым:

— Я специалист S-класса, у меня, в принципе, никогда не будет проблем с деньгами.

Помолчав, Саттард вдруг спросил:

— А с чем проблема будет?

Я не ответила.

Можно было бы сказать многое, но смысл?!

— Я сделал тебе больно, да? — глухо спросил Тень.

— Да, — честно признала я.

Он снова выдержал паузу, затем тихо сказал:

— Извини. Ка-ю притупляет чувства. Все, кроме сексуального желания.

— Все чувства, включая эмпатию? — без особого интереса спросила я.

— Что ты имеешь в виду? — переспросил сахир.

Поднявшись, села на постели, скрестив ноги, и уточнила:

— Что, если я сейчас порежу себе, к примеру, палец. Что ты почувствуешь?

Удивленно глянув на меня, Арнар глухо ответил:

— Я не дам тебе этого сделать.

Хорошо, возможно, пример не верный.

— А если, к примеру, кто-то из твоей охраны порежет палец. Что ты почувствуешь? Глядя на рану? Ты ощутишь хоть что-то?

Очень странно глядя на меня, Саттард нахмурился, размышляя, а затем ответил:

— Ничего. Раздражение по поводу того, что мой сотрудник оказался крайне неловким разве что.

Психологию я знала не слишком хорошо, с социологией было уже получше, и, собственно, поэтому я могла честно сообщить сахиру:

— Если это последствия приема Ка-ю, то можно смело утверждать, что в вашем обществе нарушены механизмы социального поведения. Сильно нарушены. Потому что априори в социуме любой человек, глядя на открытую рану другого человека, испытывает что-то, отдаленно напоминающее боль. Это механизм, заложенный в нас на уровне инстинктов. Эмпатия, умение сопереживать, сочувствовать. Знаешь, в каких случаях эмпатия исчезает?

Он не стал переспрашивать, просто молча и внимательно смотрел на меня.

— В случаях геноцида, — прямо сказала я. — Это когда один народ уничтожает другой народ, не считая уничтожаемых за людей.

Саттард продолжал молча смотреть на меня, не делая даже попытки возразить. Молча смотрел. Пристально. Внимательно.

А я сильно опасалась сказать что-либо еще… потому что вовсе не была уверена, что услышит меня только Тень. Впрочем, я не была уверена, что и он сам услышит.

Ошиблась.