Бумажная принцесса - Эрин Уатт (2017)

Ройал недоволен таким поворотом и снова начинает разглагольствовать о том, какая он важная персона и что Ройалы никогда не лгут. Сейчас он еще расскажет историю про Джорджа Вашингтона и вишневое дерево[1]. Пока эти двое препираются, я выскальзываю из кабинета.

– Дарлин, мне нужно в туалет, – вру я. – А потом сразу же вернусь в класс.

Женщина с легкостью клюет на мою ложь.

– Можешь не торопиться. Я сообщу твоему преподавателю.

Но в туалет я не иду. И в класс тоже не возвращаюсь. Вместо этого бегу на остановку и сажусь в автобус, на котором мне ехать до конца маршрута.

Еще полчаса – добежать до квартиры, которую я снимаю за пятьсот долларов в месяц: спальня, сомнительного вида ванная и совмещенная с кухней гостиная, где воняет плесенью. Но зато за нее мало просят, и моя домовладелица с радостью принимает оплату наличными и не интересуется источником доходов.

Я не знаю, кто такой Каллум Ройал, но его появление в Кирквуде точно не приведет ни к чему хорошему. Те документы не были поддельными. Они были настоящими. Но ни за что на свете я не отдам свою жизнь в руки какого-то чужака, который появился из ниоткуда.

Моя жизнь – это моя жизнь. Я живу ею. Я ею распоряжаюсь.

Вытряхнув из рюкзака учебники, за которые пришлось отвалить целую сотню, я запихиваю в него одежду, туалетные принадлежности и тысячу долларов – все, что осталось от моих сбережений. Черт. Мне нужно быстро подзаработать еще, чтобы убраться из города. А сейчас я практически на мели. Переезд сюда обошелся в две тысячи, включая билеты на автобус, арендную плату за первый и последний месяц, да еще и задаток. Отстойно, что арендные деньги придется потерять, но оставаться здесь больше нельзя.

Я снова в бегах. Такова моя жизнь. Мы с мамой все время куда-то убегали. От ее дружков, боссов-извращенцев, социальных служб, от бедности. Единственным местом, где мы задержались надолго, был хоспис, потому, что мама умирала. Иногда мне кажется: вселенная решила, что быть счастливой мне не положено.

Я сажусь на край кровати, стараясь не разреветься от чувства бессилия, злости и, да, признаюсь, от страха. Пять минут на то, чтобы пожалеть себя, истекают, и я хватаю телефон. К черту вселенную.

– Привет, Джордж, я тут подумала о твоем предложении поработать в «Дэдди-Джи», – говорю я, когда в трубке раздается мужской голос. – Я готова принять его.

Я зарабатывала на жизнь, танцуя у шеста в «Мисс Кэнди», клубе для начинающих, где раздеваются только до стрингов и стикини[2]. Деньги платят хорошие, но не огромные. Последние несколько недель Джордж уговаривал меня перебраться в «Дэдди-Джи», где оголяются полностью. Я отказывалась, потому что не видела в этом необходимости. Но теперь она появилась.

Мне посчастливилось унаследовать фигуру моей мамы: длинные ноги и осиная талия. Конечно, моя грудь не выдающегося четвертого размера, но Джордж говорит, что ему нравятся мои торчащие сиськи второго, потому что они создают иллюзию молодого тела. Это, конечно, не иллюзия, просто в моем удостоверении личности значится, что мне тридцать четыре и зовут меня не Элла Харпер, а Маргарет Харпер. Как мою покойную маму. Звучит, конечно, жутковато, но я стараюсь не сильно париться на эту тему.

Вообще-то семнадцатилетней девушке непросто найти работу с неполной занятостью, где платят столько, чтобы хватало на погашение счетов. Большинство предложений противозаконны: торговля наркотиками, проституция, стриптиз. Я выбрала последнее.

– Черт, милая, это отличные новости! – радостно восклицает Джордж. – Сегодня вечером у меня как раз есть свободный выход. Будешь танцевать третьей. Наденешь форму ученицы католической школы. Клиентам это понравится.

– Сколько заплатишь?

– Сколько чего?

– Наличных, Джордж. Сколько ты мне заплатишь?

– Пять сотен плюс тебе достаются все твои чаевые. Если захочешь, то можешь брать себе приватные танцы, за каждый такой я добавлю еще сотню.