Я издала отчаянный вздох. Как же мне хотелось, чтобы все это оказалось кошмарным сном! Чтобы я проснусь в Портленде, и мама сказала бы, что я никогда не была в Санта-Монике и что у меня нет никакого сводного брата по имени Тайлер! Мне не нужна такая реальность. Она слишком болезненна.

Когда Тайлер открыл глаза и повернулся ко мне, он ничего больше не говорил. Просто молча смотрел на меня. Невыносимо было видеть его глаза, наполненные болью и тоской, однако отвести взгляд я тоже не смогла. Его громкое – громче, чем звуки дождя – дыхание участилось, Тайлер склонился ко мне, и я точно знала, о чем он сейчас думает, потому что тоже хотела его поцеловать. В последний раз.

Я вскарабкалась на него, ласково обхватив руками за шею. Все получилось как-то спонтанно, но остановиться я была не в силах. Это напомнило мне, как мы гуляли с Тайлером по пирсу, а потом в такой же позе целовались в машине. И так же, как и несколько недель назад, я прижалась губами к его губам.

На этот раз все происходило очень медленно и мучительно. Тайлер обнял меня за талию и крепко прижал к груди, не выпуская моих губ из затяжного поцелуя. Он целовал меня и целовал. Поцелуй невыносимой болью отдавался у меня в сердце, потому что я понимала – этого никогда больше не будет. И в то же время становилось как-то спокойнее. Приближалась развязка.

Дождь надоедливо барабанил в уши, одежда пропиталась влагой, Тайлер чуть не лишился рассудка, я пролила столько слез, что ими можно было бы заполнить бассейн на заднем дворе дома… Ни в чем не было порядка.

Так выглядело окончательное завершение нашей ситуации.

Оторвавшись от моих губ, Тайлер застонал. Я так и застыла, удерживая его лицо возле своего и тихо дыша ему прямо в щеку. Глаза у меня были закрыты. Наверное, у Тайлера тоже – не могу сказать точно.

– Сводные брат и сестра, – прошептала я. – И ничего больше.

– И ничего больше – эхом повторил он и, опустив голову, отстранился. Мне тоже пришлось сесть на место. Положив руки на руль, Тайлер отвернулся к окну. Он сдался.

Я заправила за уши несколько прядей влажных волос и натянула капюшон. Взявшись за ручку, я помедлила, давая Тайлеру возможность при желании что-то сказать.

Он промолчал, и я вышла из машины.

Уходя от него. Уходя от нас.

Быстро захлопнув дверь, чтобы дождь не заливался в салон, я сломя голову кинулась по лужайке к дому. В какой-то момент я оглянулась, и хотя в лицо ударили струи дождя, я все-таки разглядела, как, выехав с парковочной аллеи, машина Тайлера свернула на запад. Очень хотелось надеяться, что он поехал домой. Я так и стояла посреди лужайки, под проливным дождем, пока автомобиль не скрылся из вида.

У дождя, при всех его недостатках, есть одно очень важное достоинство: окружающим невдомек, что ты плачешь. Слезы сейчас нескончаемым потоком лились у меня по щекам и впитывались в худи. Вокруг бушевал ветер, и, развернувшись, я побежала к дому. К счастью, Дин распахнул передо мной входную дверь. На секунду я остановилась, чтобы вода скатилась с лица.

– Ты в своем уме? – спросил Дин, смеясь. – Подожди, я принесу полотенце.

Он метнулся в другую комнату – предположительно ванную, – а я, промокшая до нитки, осталась ждать у входа. Ни Джейка, ни Рейчел в гостиной не было. В доме пахло попкорном, доносились звуки тихо работающего телевизора: футбольный обозреватель комментировал игру. Дин неслышно подошел ко мне с огромным белым полотенцем в руках. Я тут же завернулась в него и вытерла лицо. Я чувствовала себя так, словно только что тонула.

На губах Дина еще играла озорная улыбка, но чем больше он меня изучал, тем стремительней она исчезала. Вскоре он уже хмурился.

– С тобой все в порядке?