Мура, староста, не поднимая головы, быстро залопотал. Несколько раз он ткнул пальцем в Блэкторна, один раз в корабль и два раза в священника. Теперь на улице прекратилось всякое движение. Все, кто был на виду, стояли на коленях и низко кланялись. Староста кончил говорить. Вооруженный человек надменно допрашивал его еще некоторое время, и он отвечал четко и быстро. Потом воин что-то сказал старосте и с явным презрением указал на священника, потом на Блэкторна, и седоволосый, видимо, пояснил его слова священнику, тот покраснел.

Воин, который был на голову ниже и много моложе Блэкторна, обратил к нему красивое, в редких оспинках, лицо:

– Онуси иттаи доко кара кита но да? Доко но куни но моно да?

Священник нервно перевел:

– Касиги Оми-сан спрашивает, откуда вы прибыли и какой национальности?

– А Оми-сан – даймё? – спросил Блэкторн, с опаской косясь на меч.

– Нет. Он самурай, который отвечает за деревню. Его фамилия Касиги, Оми – его имя. Здесь они всегда сначала называют фамилию. «Сан» означает «благородный», и вы добавляете его ко всем именам из вежливости. Вам лучше научиться вежливости и быстрее приобрести хорошие манеры. Здесь не терпят плохих манер. – Его голос стал строже. – Поторопитесь с ответом!

– Я из Амстердама. Англичанин.

Было заметно, что отец Себастио поражен. Он сказал самураю:

– Англичанин. Из Англии, – и начал объяснять, но Оми нетерпеливо оборвал его и разразился потоком слов.

– Оми-сан спрашивает, не вы ли старший. Староста говорит, что живы только несколько еретиков из вашей команды и большинство из них больны. Среди вас есть генерал-капитан?

– Я старший, – ответил Блэкторн, хотя, по правде говоря, теперь, на берегу, должен был командовать адмирал. – Я командую, – добавил он, зная, что генерал-капитан Спилберген не способен командовать ни на берету, ни на борту, даже будучи здоровым и сытым.

Самурай разразился новым потоком слов.

– Оми-сан говорит: раз вы старший, вам разрешено свободно ходить по деревне где хотите, пока не приедет господин. Его господин, даймё, решит вашу судьбу. До тех пор вам разрешается жить на положении гостя в доме старосты, приходить и уходить когда угодно. Но вы не должны оставлять деревню. Ваша команда ограничена в передвижениях, им нельзя покидать дом. Вы поняли?

– Да, а где моя команда?

Отец Себастио показал на скопление домов около пристани, явно расстроенный решением Оми и его нетерпением:

– Там! Радуйся свободе, пират. Тебе дьявольски повезло с…

– Вакаримас ка? – Оми обратился непосредственно к Блэкторну.

– Он говорит: вы поняли?

– Как будет «да» по-японски?

Отец Себастио сказал самураю:

– Вакаримас.

Оми презрительно махнул им рукой, чтобы уходили. Все отвесили ему низкий поклон. За исключением одного мужчины, который стоял не кланяясь, в нерешительности.

С неуловимой скоростью боевой меч очертил сверкающую дугу, и голова мужчины свалилась с плеч, обдав землю фонтаном крови. Тело несколько раз изогнулось в конвульсиях и застыло без движения. Непроизвольно священник отступил на шаг. Ни у кого на лице не дрогнул ни единый мускул. Головы остались склоненными. Блэкторн остолбенел.

Оми небрежно поставил ногу на труп.

– Икимас![10] – сказал он, махнув рукой, чтобы они ушли.

Люди перед ним опять поклонились до земли, а затем ушли.

Улица стала пустеть. И лавки тоже.

Отец Себастио глянул вниз, на тело. Медленно перекрестил его, произнес:

– Во имя Отца, Сына и Святого Духа, – и оглянулся на самурая, но теперь без страха.

– Икимас! – Блестящее острие меча опустилось на тело.

Спустя долгое мгновение священник повернулся и ушел. С достоинством. Оми пристально смотрел на него, потом оглянулся на Блэкторна. Тот попятился, отойдя на безопасное расстояние, быстро завернул за угол и исчез.