— Можно я этому клоуну башку оторву? — вновь ни к кому не обращаясь, попросил Глобус, не переставая радостно скалиться.

Белобрысый покачал головой и впервые за все время открыл рот, продолжая непрерывно сверлить Рокки пристальным умным взглядом:

— Нельзя. То есть пока что нельзя. Дальше видно будет.

— Как скажешь, мне не в падлу подождать, — покладисто согласился Глобус.

— Ты, наверное, уже понял, кто я, — продолжил Ромео. — Вот что тебе скажу, Рокки, — ты мне не нужен. Могу отпустить тебя прямо сейчас, а могу отдать этим милейшим ребяткам, они любят забавляться с такими, как ты. Давай, сделай выбор, что тебе интереснее: стать полезным или познакомиться поближе с неприятными сторонами натуры этих затейников.

Уставившись в глаза Ромео и сражаясь с давлением во взгляде лощеного подонка, Рокки, чуть помедлив, угрюмо ответил:

— Я за любую движуху, лишь бы она меня грела.

— То есть, насколько я понял, страдать тебе не хочется?

— А разве я похож на того, кому это нравится?

— Некоторые люди мастерски умеют скрывать свои слабости. Хорошо, мы друг друга поняли, достаточно уже лирики. Скажи мне, Рокки, что планирует Няша? Есть какие-то сюрпризы?

— Она планирует снести себе голову, пока твои быки не прищучили ее каким-нибудь хитрым способом, что уже однажды случилось. Не хочет она живой тебе попадаться.

Улыбнувшись во все тридцать два зуба, Ромео покачал головой:

— Время идет, все меняется, кроме Няши, — она такая же психованная недотрога. Или уже нет? У тебя с ней что-нибудь было? Чем вы с ней занимались? Как ночи проводили?

Рокки тоже покачал головой:

— Со мной она ночами в недотрогу играла. Да и днем тоже.

Безликий, доселе помалкивающий человек кивнул, голосом, таким же непримечательным, как и его внешность, произнес:

— Он сказал правду.

Это что же получается?! При Ромео подвизался один из тех типов, которых Няша называла ментатами? Особым образом одаренные Системой, много чего умеющие иммунные, в том числе способные определить — врет человек или говорит правду.

Похоже на то.

Неприятно, конечно, но некритично, потому как врать Рокки не планировал.

Это сейчас ни к чему и даже во вред.

— Да уж, Няша никогда себе не изменяет. — Голос Ромео был довольным, похоже, у него и правда бзик на почве жажды единоличного обладания строптивой беглянкой, рад тому, что предполагаемый конкурент отсеялся. — И зачем она послала тебя к нам?

— Она меня не посылала, она меня просто выгнала.

— Он сказал правду, — с той же невыразительной интонацией прокомментировал ментат.

— Ты ведь понимал, что здесь тебе не рады, тогда почему пошел?

— Мне нигде не рады, так почему бы не пройтись, ведь это недалеко.

— Понимаю, — кивнул Ромео. — Получается, свой берег ты пока что не нашел. Мне тут Глобус про тебя рассказывал, что ты неплохо стреляешь. Говорил, очень даже ловко снял его ребят, а ведь они далеко не нулевки. Случайно получилось?

— Не совсем — я нормально стреляю, Няша хвалила.

— Он говорит правду, — вновь отозвался ментат.

Проигнорировав эти слова, Ромео приказал:

— Организуйте пареньку тир. По-быстрому организуйте. Хочу посмотреть, на что он способен.

Не прошло и двадцати секунд, как в полста метрах дальше по дороге стояла грязная пластиковая бутылка, а один из мордоворотов протянул Рокки пистолет и недружелюбно-напряженным голосом заявил:

— У тебя только один патрон, чуть дернешь стволом в сторону, я тебе лично руку оторву.