Золото мертвых - Андрей Васильев (2021)

– Прими мои извинения, Хранитель, но, как ты сам сказал, долг есть долг, – произнес Ростогцев. – В качестве компенсации могу пообещать тебе хороший поздний ужин после того, как дело будет закончено.

– А не откажусь, – ответил я. – При условии, разумеется, что мне не придется выступать на нем в качестве основного блюда.

– Недурная шутка, – рассмеялся князь. – Клянусь своей тростью – недурная. Нет, Хранитель, мы с тобой отведаем хорошо зажаренных молочных поросят. Как ты насчет свининки? Уважаешь?

– Если с горчицей или хреном – то более чем, – в тон ему ответил я, рассудив, что пора, пожалуй, и с ним переходить на «ты». – Лови координаты, ваше сиятельство. И позвони, когда твои люди подъедут. Да, сразу вопрос – я так понимаю, что искомое где-то недалеко от Москвы закопано? На дворе совсем уже вечер, а у нас в планах вроде как еще и ужин значится?

– Недалеко, недалеко, – успокоил меня князь. – Собственно, прямо в ней. В Останкино.

– Да ладно, – не поверил я. – Там же все перерыто-перекопано! «Гознак», телебашня, все такое. Откуда там чему взяться?

– Парк, – коротко ответил вурдалак. – Ты про него забыл.

– Закрытая территория, – с сомнением протянул я. – Кто нас туда пустит вечерней порой, с лопатами, да еще и рыть разрешит?

Сказал, и понял, что глупость сморозил. У семьи Ростогцева там резиденция, кто им что скажет? Наверняка все схвачено на всех уровнях.

– То не твоя печаль, – осек меня князь. – Формальности беру на себя. Главное, сделай то, что должен.

– То, что в моих силах, – поправил его я. – Таков договор.

– Думаю, данный клад тебе окажется по плечу. До встречи!

Перед тем как вернуться в комнату я, как обещал, скинул координаты князю, а после изобразил перед зеркалом смущенную улыбку, сочтя ее вполне естественной. Не уверен, что Стелла мне поверит, но, ради правды, ее эмоции меня не волновали совершенно. Да и с чего бы? Ну а брать ее с собой я не собирался. Нечего ей там делать.

– Увы, увы, но я должен вас покинуть, любезные дамы, – вздохнув, развел руки в стороны я. – Дела призывают.

– Какие это дела? – насторожилась Стелла. – В субботу вечером?

– Неотложные и важные. – Я подошел к опечалившейся маме, встал на одно колено рядом с ее креслом и взял ее руку в свою. – Ну извини, вот такой у тебя сын непоседа. Но я еще приеду. Правда. Вон со Стеллой и приеду, если ты не против.

– Еще через год, – печально произнесла мама. – Или через два. И только тогда, когда отца не будет дома.

– Да, – подтвердил я. – Когда его не будет дома. Это не обсуждается.

– Упрямство, возведенное в принцип – беда, – иезуитски заметила Стелла. – Бьюсь над ним, бьюсь – все без толку.

– Если ты не можешь переделать мужчину, меняйся сама, – не поворачивая головы, бросила мама. – Или оставь его для другой женщины, той, что окажется мудрее и сильнее.

Извини, Воронецкая, но ты в пролете. Этот тон мне прекрасно известен.

– Пойдем, перед отъездом ты кое-что должен увидеть, – попросила меня мама, вставая с кресла. – Давай, давай.

Что именно она имела в виду, я понял не сразу, но когда мы спустились по внутренней лестнице в гараж, удивлению моему не было предела.

– Он же был в хлам? – произнес я, глядя на серебристый «Волант», стоящий у левой стены, на моем обычном месте. Ну когда-то моем. – Восстановлению не подлежал.

Может, это не мой? Может, отец забавы ради новый купил?

Я перегнулся через дверцу машины и открыл перчаточный ящик. Как бы тогда нас с ним не размотало, с ящиком ничего случиться не могло. И с надписью «В+Ю», которую в хлам пьяная Юлька там нацарапала пилкой для ногтей после одной из вечеринок в «Лондоне», соответственно, тоже. Я тогда, помнится, ее чуть не прибил, а она только хихикала, и мне язык показывала.

Проведя ладонью по левой стенке, я нащупал кривые буквы.

Это мой «Астон Мартин». Мой!