– В то время они не были мятежниками. Они были просто недовольны Фиском. Я не знал, клянусь, что у них были связи с фортунатами.

– Что ж, нам от этого стало легче, – пробормотала Кассия, и волки зарычали.

– Десять волков погибли от рук мятежников, – сказал Гедеон, и в комнате снова стало тихо. Он побелел от ярости, которую с ним разделяли его подчиненные. – Ты причастен к этим смертям. Ты рисковал всеми нами.

Элиот молчал. Его взгляд снова устремился к Эстер. Вес раскаяния, казалось, давил на плечи юноши, и Элиот становился все меньше.

– Это был обмен информацией, – глухо сообщил он Гедеону. – Неофициальный способ узнать что-то раньше других. Просто все вышло из-под контроля.

Волки шипели и фыркали.

– В прошлом году я предупредил тебя о том, что кто-то пытался помешать нашим пекарям с закупками нового урожая пшеницы. Мы сделали ставку первыми и закупили, столько было нужно. Без этой наводки наши люди голодали бы в этом году. Я получил эту информацию от своих контактов. Также я сообщил тебе, что шестнадцать из людей Люциуса выступали за перемены, помнишь?

– У тебя есть их имена? – вызывающе спросил Гедеон.

Лицо Элиота было непроницаемым, словно его высекли из камня.

– Я как раз пытался их выяснить, когда произошло нападение.

Со всех сторон послышались презрительные смешки. Гедеон тоже усмехнулся.

– Ты мог бы прийти ко мне. Я мог бы помочь предотвратить нападение, из-за которого Эстер лишилась своей магии! – он указал на свою кузину, которая продолжала холодно смотреть на Элиота.

– Эстер… – отчаянно прошептал Элиот, сделав невольный шаг в ее сторону, но Гедеон встал у него на пути.

– Я должен убить тебя, – сказал он.

Это не прозвучало как угроза. Возможно, Гедеон, как и Ильза, все еще надеялся на какое-то чудесное объяснение, которое бы доказало, что Элиот – не предатель. Со стороны волков послышался одобрительный ропот, который Элиот тут же заглушил убийственным взглядом в их сторону.

– Гедеон, прости меня за все, – твердо произнес он.

Ильзу поразило осознание того, что Элиот молит о прощении, молит о пощаде. Девушка обнаружила, что подалась вперед.

– Но ты бы не смог помочь мне. Поверь, за последние три года я переосмыслил каждое свое решение множество раз. Все, что я делал… У меня не было выбора.

– Почему? – спросила Ильза, и все взгляды устремились к ней. – Почему у тебя не было выбора?

Она не собиралась задавать никаких вопросов, но чем больше Ильза думала об истинных мотивах Элиота, тем хуже они ей казались. Она не могла представить правдивого ответа, который смогла бы принять.

Элиот впервые за все время посмотрел на нее, и его ледяной взгляд растаял от появившейся в нем редкой нежности. Юноша слабо пожал плечами:

– Уже неважно.

– Важно для меня, – сказала Ильза, но ее тихий лепет был заглушен громким голосом Эстер. Она заговорила впервые с того момента, как они вернулись вместе с Элиотом в кандалах и рассказали ей правду.

– Он прав, – произнесла женщина, и все расступились, позволяя ей оказаться в центре комнаты. – Какое бы у него ни было оправдание, я не желаю его слышать. – Эстер повернулась к Гедеону. – Просто покончи уже с ним.

Со стороны волков послышались язвительные насмешки, выражающие одобрение, пока Эстер катила свое кресло прочь из гостиной. Опустевший взгляд Элиота смотрел ей вслед. Губы юноши беззвучно произнесли ее имя.

– Что это значит? – спросила Ильза поверх гула десятков голосов.

– Это значит, что его нужно повесить! – выкрикнул кто-то, прежде чем Гедеон успел ответить.

– Мы не вешали никого со времен Лиандры, – заметила Кассия, но ее голос затерялся среди поднявшихся криков.

– Он – предатель!

– Он помогает врагу!

– Его нужно повесить!