«Этот чудодейственный тихуанский нектар не что иное, как кола со щепоткой кокса, – размышлял Партлоу. – И манит фермеров совсем не шпанская мушка, а блондинка. Их манят полыхающие страстью глаза и сводящий с ума аромат. Их манит плоть».

Потратить целый доллар решились не все, но большинство зрителей все-таки раскошелились. Партлоу прикинул: Ханикат и Джинджер выручили еще баксов тридцать, что в целом было уже неплохим уловом.

«А теперь самая сложная часть представления: собрать манатки и улизнуть с деньжатами!» – подумал мужчина с ангельским лицом.

Джинджер поработала на славу: за ней по пятам, булькая «Тихуанским нектаром счастья», ходила целая толпа фермеров. Они наивно полагали, что уж теперь-то – после покупки заветной бутылочки – закрутить интрижку с этой красоткой будет раз плюнуть. Парни в комбинезонах, нафантазировав всякой похабщины, ухмылялись, как недоразвитые подростки, и не желали уходить со сцены. Самые дерзкие даже окликали ассистентку доктора по имени. Между тем аферисты времени даром не теряли: Джинджер перевязывала коробку с бутылочками чудесного зелья, а Ханикат, без конца сбиваясь, подсчитывал выручку.

«Сейчас или никогда!» – подумал Партлоу, подошел к сцене и громко сказал:

– Джинджер, дорогая, давай-ка я тебе подсоблю! Негоже законному мужу просто сидеть в сторонке и смотреть, как его благоверная хлопочет, аж из сил выбивается.

Стрельнув глазами в его сторону, блондинка оценила обстановку и тут же откликнулась:

– Конечно, подсоби, милый! Отнеси-ка вот эту коробку в машину. Но только смотри, чтобы все было тип-топ.

Партлоу кивнул ей, отметив про себя, что тип-топ – просто отличное выраженьице.

– Будет сделано, мэм, – отрапортовал он и забрал у Джинджер коробку.

Толпа начала редеть. Фермерам хватило ума понять, что волшебное снадобье им не поможет. Их простая мужественная внешность не выдерживала никакой конкуренции с утонченным образом облаченного в белоснежный костюм джентльмена, лицом походившего на ангела-хранителя… в роли которого Партлоу сейчас, собственно, и выступал.

– Машина у черного входа, – сообщила Джинджер Партлоу, помогая доктору, опиравшемуся на ее руку, спуститься со сцены.

Ханикат глянул на незнакомца покрасневшими глазами и просипел:

– А это еще кто такой?

– Кстати, познакомься, это мой новый муж. Смотри, какой красавчик! И имечко у него подходящее – Пэрли[1], – сказала блондинка. – Ты разве не знал, что я вышла замуж тогда в Ноксвилле?

– Да ну?.. – изумленно попятился доктор. – Серьезно?

– Нет, конечно, я тебя разыгрываю: он просто мой поклонник. А теперь давай-ка, дорогуша, повнимательнее: смотри под ноги.

Они прошли мимо негра-уборщика и оказались на улице. В непроглядной тьме светило всего несколько фонарей да по-прежнему струилось марево раскаленного воздуха на горизонте. Партлоу, крепко сжимая доверенную ему коробку с тихуанским нектаром, следовал за Джинджер и Ханикатом. Преодолев задворки «Элкс-Лоджа», они выбрались на маленькую грязную стоянку к голубому «паккарду». Седан выглядел вполне себе ничего. Партлоу решил, что, хотя на поверхности машины виднелись кое-какие затертости и вмятинки, в целом автомобиль мог дать сто очков его развалюхе «окленду».

– Так ты, говоришь, у Невинсов остановился? – спросила Джинджер.

– Ага.

– Ключи, дорогуша, – обратилась ассистентка к доктору.

– Я сам сяду за руль, – ответил Ханикат и вызывающе выпятил двойной подбородок. – Чувствую себя просто прекрасно, а потому…

– Я сказала: давай ключи. Ну, живо: ключи от машины и от гостиничного номера! – скомандовала Джинджер, держа раскрытую ладонь под носом у напарника. Она помолчала и прибавила: – Или ты уже запамятовал про Литл-Рок?