— Император в силах выполнить это желание, — как бы нехотя проговорил Дийкстра, скрещивая руки на груди. — Одна из вдохновительниц заговора, Энид ан Глеанна, до недавнего времени — чародейка, известная под именем Францеска Финдабаир, с императорского благословения разыгрывает из себя королеву марионеточного государства эльфов в Доль Блатанна.

— Его императорское величество, — холодно поклонился посол, — не может вмешиваться в дела Доль Блатанна, независимого государства, признанного всеми сопредельными.

— Но не Реданией. Для Редании Доль Блатанна — по-прежнему часть королевства Аэдирн. Хотя совместно с эльфами и Каэдвеном вы растащили Аэдирн по кускам, хоть от Лирии не осталось lapis super lapidem,[3] вы слишком поспешно вымарали эти королевства с карты мира. Слишком быстро и поспешно, ваше превосходительство. Однако сейчас не время и не место дискутировать на сей счет. Пусть себе Францеска Финдабаир пока что правит, истина и справедливость восторжествуют. А как с другими бунтовщиками и организаторами покушения на короля Визимира? Что с Вильгефорцем из Роггевеена, что с Йеннифэр из Венгерберга? Есть основания полагать, что после провала путча они сбежали в Нильфгаард.

— Уверяю вас, — поднял голову посол, — это не так. И если б такое случилось, ручаюсь, кара их не минует.

— Они виновны не перед вами, следовательно, не вам их карать. Искренность желания осуществить возмездие, являющееся, как вы говорите, fundamentum regnorum,[4] император Эмгыр докажет, выдав нам преступников.

— Нельзя отказать в справедливости вашему требованию, — признал Шилярд Фиц-Эстерлен, изобразив на лице смущенную улыбку. — Однако этих персон нет в империи, это primo.[5] Secundo,[6] если б они даже туда попали, то существует impediment.[7] Экстрадицию совершают по приговору суда, в данном случае вынесенному имперским советом. Надеюсь, вы, ваше превосходительство, не станете возражать, что разрыв Реданией дипломатических отношений — акт недружелюбный, и трудно рассчитывать на то, что Совет выскажется в пользу экстрадиции персон, ищущих убежища, если таковой экстрадиции домогается недружественное государство. Это был бы случай беспрецедентный. Разве что…

— Что?

— Разве что создать такой прецедент?

— Не понимаю.

— Если б королевство Реданское согласилось выдать императору его подданного, арестованного у вас обыкновенного бандита, император и его Совет имели бы основания ответить взаимностью на такой жест доброй воли.

Дийкстра долго молчал, казалось, он дремлет или размышляет.

— О ком идет речь?

— Имя преступника… — Посол прикинулся, будто пытается вспомнить, потом открыл сафьяновую папочку с документами. — Простите, memoria fragilis est…[8] Ага, вот. Некий Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах. За ним числятся немалые преступления. Он разыскивается за убийство, дезертирство, raptus puellae,[9] изнасилование, воровство и подделку документов. Скрываясь от гнева императора, он сбежал за границу.

— В Реданию? Далекий же он выбрал путь.

— Ваше превосходительство, — слегка улыбнулся Шилярд Фиц-Эстерлен, — вы, насколько мне известно, не ограничиваете своих интересов только лишь Реданией. Мы ничуть не сомневаемся, что, если б преступник был схвачен в одном из союзных Редании королевств, вы, ваше превосходительство, знали б об этом из донесений своих многочисленных знакомых.

— Как, говорите, зовут преступника-то?

— Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах.

Дийкстра долго молчал, притворяясь, будто копается в памяти, наконец сказал:

— Нет, знаете ли, никого с подобным именем не арестовывали.

— Серьезно?

— Моя memoria в таких вопросах fragilis не бывает. Сожалею, ваше превосходительство.

— Взаимно, — холодно ответил Шилярд Фиц-Эстерлен. — Особенно сожалею, поскольку взаимная экстрадиция преступников при таких условиях представлялась бы осуществимой. Не смею дольше задерживать ваше внимание. Желаю здоровья и успехов.