Девять. Шаг в направлении главаря. Он что-то орёт мне, тыкая в лицо неизвестно откуда взявшимся ножом.

Десять. Удар по руке. Та обвисла плетью. Второй удар по горлу. Надоело, что он всё время орёт. Последний удар прямо в зубы.

Одиннадцать. Труба как в масло вошла в глотку главаря.

Двенадцать. Разворачиваюсь и вижу улепётывающего от меня слизняка. Два шага вперёд. Очередной булыжник в руке. Недолгий полёт и бесчувственной тело падает на землю.

Тринадцать. Обещание нужно сдержать. Беру ближайшую трубу, выпавшую из руки одного из отморозков, и с холодной точностью бью главаря в область виска. Первый.

Четырнадцать. Один из гопников приходит в себя. Второй. Небольшой разворот. Третий. Ещё один шажок. Четвёртый.

Пятнадцать. Неторопливо, отстранённо фиксируя происходящее, подхожу к бугаю. Пятый.

Шестнадцать. Слизняк уже пришёл в себя и пытается уползти. Неудобный угол удара. Прижимаю его ногой к земле. Удар. Шестой.

Всё, «счёт» окончен.

Но состояние отстранённого зрителя всё ещё остаётся со мной.

Я будто бездушный робот.

Так же спокойно иду к телу девушки.

Без сознания, но вроде бы жива. Беру её на руки и иду к ближайшему фонарю.

Повезло, рядом находится приметный дом и скамейка.

Положил девушку на скамейку.

Ей нужна помощь.

Необходимо вызвать «Скорую». Со своего телефона звонить нельзя.

Посмотрел на неё. Вроде на плече у неё до сих пор болтается какая-то сумка. Проверяю её. К моему удивлению и кошелёк, и оказавшийся там сотовый на месте.

Телефон работает.

Набираю номер «скорой».

— «Скорая».

— Ранена девушка, — говорю я, перебивая оператора, — множественные ушибы, возможны переломы. Лежит на скамейке у дома номер семнадцать по улице Володарского. Скамейка около первого подъезда.

И уже не слушая какой-то взволнованный голос с той стороны линии, отключаю телефон.

Отрываю от своей футболки кусок ткани.

Потом тщательно вытираю его и убираю обратно в сумку к девушке.

Проверяю все места, где мог коснуться её тела голой рукой, и так же вытираю их.

«Всё, я сделал для тебя всё что мог», — думаю я.

Но всё ещё не ухожу.

«Нет, просто так оставить её нельзя», — понимаю я и, осмотревшись, вижу густой кустарник метрах в семидесяти.

«Пойдёт», — решил я и сел на край скамейки.

Девушка как-то прерывисто дышит. Слышны сильные хрипы.

Я понимаю, что возможно у неё повреждены лёгкие.

«Держись», — мысленно стараюсь удержать её я на этом свете.

Раздаётся вой сирены. В конце улицы видны отсветы несущейся машины «скорой помощи».

Я всё так же спокойно поднимаюсь и иду к примеченному мною кустарнику.

Обхожу его со стороны и наблюдаю за тем, как к скамейке, где я сидел буквально несколько секунд назад, подъехала карета «скорой помощи».

Из неё выскакивают медсестра и фельдшер. Начинают хлопотать у лежащей на скамейке девушки. Перекладывают её на носилки.

«Скорая» ещё не успела уехать, как приезжает полиция.

«Всё, мне тут больше делать нечего», — понимаю я и разворачиваюсь в сторону темнеющего позади меня парка.

«И почему я не пошёл тут, — сначала подумал я, но потом вспомнил о девушке, — хорошо, что не пошёл».

Делаю несколько шагов.

Как вдруг мне в глаза бьёт сильный и яркий свет.

Не знаю, что должен думать нормальный человек в такие минуты. Однако мне до нормальности было очень далеко.

И поэтому последней мыслью, которая пролетела в моей голове, было:

«Надеюсь, в следующей жизни я проживу подольше».

* * *

Из протокола следователя Ресинина В. А. по делу № 27541 по делу гражданки Шестаковой О. Д.