Моя дочь от тебя - Юлия Рябинина (2021)

Но неизменно прихожу к тому, что все мы не вечны, в том числе и отец. Я понял в тот день, когда его скрутил приступ. После этого решил окончательно, что нужно все менять. Отношение к отцу, бизнесу и к самой жизни. Тем более сейчас, когда я знаю, для кого хочу стараться и ради кого жить.

Мы проходим в кабинет. Отец сидит за столом, опершись руками о столешницу.

- Ну, здравствуй сын, - он не встает, а протягивает руку для приветствия.

Голос властный, надменный. Глядит свысока, и я замечаю, как Борисов сутулится под его взглядом, сжимается.

Но отец должен так вести себя, по статусу ему не положено быть простачком, а вот я сразу различаю в его высокомерном тоне сбивчивый ритм. Сразу могу понять по его потухшему взгляду, что Сафронов Степан Геннадьевич очень сдал. По-видимому, не шутила Даша, когда позвонила в слезах и просила приехать, так как отцу стало плохо. Вот только я не смог в тот момент переступить через себя. Не смог и все. Сбросил вызов и отключил телефон. Остался дома.

Делаю шаг навстречу отцу, сжимаю похудевшую ладонь.

- Как себя чувствуешь? - не здороваясь, спрашиваю его, усаживаюсь в стоящее рядом со мной кресло.

- Здравствуйте, Степан Геннадьевич, - раздается откуда-то сбоку голос юриста, но его никто не слушает.

Наши взгляды с отцом скрещиваются в молчаливом поединке. Так было всегда. Недовольный мной и моим поведением, он всегда пытался таким образом задавить меня, потому что в те моменты я в оприоре был слаб. Не мог сопротивляться его воле, но сейчас все по-другому. Сейчас я другой. И отец это чувствует, ослабляет напор. Отводит взгляд первым.

- Врачи говорят, что опасность миновала, - отвечает на мой вопрос отец и тут же: - Лёнь, ты все документы подготовил?

- Да, безусловно, Степан Геннадьевич.

Борисов достает папку с документами.

Я ничего не понимаю. С какой стати отец задает ритм нашей встрече? Это я хотел бы поговорить с ним и расставить все точки над Y.

- Точно как я просил?

- Конечно, - кивает в подтверждение юрист.

- О чем это вы?

Не выдерживаю, приподнимаясь в кресле, меняю положение. С подозрением перевожу взгляд с Борисова на отца.

- Максим, я хочу, чтобы ты стал полноправным владельцем "Инвест-Трейдинга", - будничным тоном произносит родитель.

- Я смотрю, ты помирился с отцом? - я, даже не слыша голоса Даши, знал, что она вошла в кабинет.

- Не твое дело, - холодно бросаю ей, перебирая документы, которые оставил мне Борисов.

- Ну как же не мое, - в голосе Даши скользят ноты неприязни. Он раздается у меня практически над головой, я резко поворачиваюсь к ней и упираюсь взглядом в выпуклый живот.

Что, мать ее, это значит?

Девушка, заметив мой растерянный вид, ехидно ухмыляется, отступает назад.

- А я смотрю, ты не теряла времени зря, - кивком указываю на живот девушки.

- Как и ты, - иронично изгибая бровь, кивает Даша на документы. - Все получил? Теперь ты владелец корпорации! Поздравляю, - расстягивает еще шире улыбку, но выходит неестественно, криво.

- У тебя все? - произношу нетерпеливо, отворачиваюсь, собирая документы обратно в папку.

- Макс, - порывисто выдыхает Даша, - тебя совсем не интересует, как я? Совсем ко мне нет никаких чувств? Тебя не трогает, что я беременна? Или что, грезишь теперь только по ней?

Каждое слово пропитано неприязнью, ревностью.

Оборачиваюсь к девушке, смотрю ей в лицо.

- Даш, а что ты хочешь, чтобы я спросил? Как отец отнесся к тому, что будет воспитывать ребенка от шлюхи? Или как у тебя вообще хватает совести появляться мне на глаза после всего, что ты сделала? - Знаю, что получается грубо, но очень сложно сдержать рвущиеся наружу эмоции.

Даша краснеет, как рак.