Превратности судьбы - Виктор Михайлович Мишин (2018)

Дело в том, что раньше, как и говорил, тут были хоть какие-то постройки, и передвигаться было вполне возможно, но теперь… Впереди справа, куда указал напарник, ранее стоял трехэтажный дом, сейчас только куча битого кирпича, высотой метров в пять-шесть. Укрыться там нереально, но как-то фрицы все же укрываются?

– Петь, а ты слева эти развалины не смотрел? – У меня возникла мысль.

– То же самое, что и отсюда, одни куски стен…

– Ага, так, Петро, слева ничего не видать, справа и сзади у них свои стоят, так?

– Именно, – Петя слегка озадачился.

– Дуй к командиру, бери рацию. Пусть миномет один выделят, мы координаты скинем, пусть нам помогут. Только попроси, чтобы ствол посерьёзнее выделили.

– Выкурить решил? – догадался Петя.

– Почти, – улыбнулся я, – я думаю, в подвале они сидят. Мины начнут сыпаться, снайперы попробуют убрать корректировщиков, нас то есть. Место они это бросать не хотят, я их даже понимаю, своеобразный «Дом Павлова», только в исполнении врага. Им оттуда видно все вокруг, вот и цепляются.

Петя ужом скользнул назад, а я принялся осматривать руины Сталинграда, те, что видны с позиции, конечно. Черт, да, много в будущем говорили о разрушениях в городе, но таких… Ведь тут даже слова не подобрать. Если разделить мысленно город на кварталы, а за квартал принять футбольное поле, чтобы примерно по размерам подходило, то поставьте один маленький деревенский дом на таком поле и тогда поймете примерно, что представлял собой город на Волге в январе сорок третьего. Пустыня, лунный пейзаж. Кругом осколки стен, груды битого кирпича, местами укрытого снегом и… трупы. Никто немцев не собирает. Сами не могут, так как отходят регулярно назад, а нашим не подойти, фрицы не подпускают, вот и лежат кругом окоченевшие арийцы, занесенные снегом, да заваленные мусором.

Черт, полчаса лежу, а никто так и не появился в зоне видимости. Сзади послышались звуки, издаваемые ползущим напарником.

– Сань, вот «ящик», высмотрел кого? – проговорил Петро, укладываясь рядом.

– Да ни фига, даже не почесался никто, не то чтобы двигаться, – усмехнулся я.

– Сейчас антенну растяну, – Петя полез на стену, пользуясь выбоинами в стене. У нас за спиной стояла одна из немногих, чудом сохранившихся стен, на нее напарник и полез. Произошло все ну очень быстро, а главное, вовремя. Отвернувшись от Петра, я вновь приник к прицелу, когда услышал сзади мат и падение тела, а через секунду понял, что тишину нарушил еще один звук. Когда Петро почти залез на стену, то стал видимым с тех развалин, что использовали для укрытия немцы. Оступившись, ставя ногу на очередную выбоину, Петя сорвался вниз, а в этот самый момент вражеский снайпер решил выстрелить. Пете повезло, все-таки сорвался он на долю секунды раньше, чем прозвучал выстрел, пуля ударилась в стену, выбивая из нее пыль и кирпичную крошку. К моему стыду, я растерял нафиг в госпиталях всю свою наблюдательность. Я тупо не заметил, откуда стреляли. Откатившись под прикрытия обломков стен, я задумчиво уставился на отметину, что оставила в стене вражеская пуля. Картина осложнялась тем, что на стене было довольно мало свободного места, все исцарапано и покоцано, но вроде след от пули я все-таки нашел. Мы с напарником находились явно выше, чем противник. В остатках «нашего» дома был почти целый первый этаж, а кучи обломков стен и перекрытий лежали на месте бывшего второго. Отметив про себя примерную траекторию полета пули, я вычислил место, откуда был сделан выстрел с точностью до пяти метров в любую сторону. То есть стрелок находился в радиусе пяти метров от той точки, что я определил.

– Петь, ты чего там притих, в тебя вроде не попали? – спустя минуту после всего случившегося спросил я.

– Ногу вывихнул, болит зараза, аж жутко! – почти простонал в ответ Петро.

– Мне миномет нужен, сможешь координаты передать?