Подсказчик - Донато Карризи (2018)

Альфонс Беранже читал Библию, будучи атеистом. Однако верил во второй шанс и не раз повторял, что при желании каждый заслуживает снисхождения, какой бы проступок он ни совершил.

За ним закрепилась слава честнейшего человека, пользующегося всеобщим уважением и пребывающего в мире с самим собой. Но с некоторых пор он совершенно лишился сна. Жена говорила, что это в преддверии выхода на пенсию, но он-то знал, что это не так. Его мучило и не давало сомкнуть глаз приближение роковой даты, когда он будет вынужден отпустить на волю заключенного РК-357/9, так и не узнав, какое преступление тот совершил.

– Это какой-то… уникум, – говорил он Миле, направляясь вместе с ней в крыло одиночных камер.

– В каком смысле?

– Он совершенно невозмутим. Мы ему и воду перекрывали в надежде, что он перестанет мыться. Так он продолжает начищать себя ветошью. Отнимем ветошь – он вместо нее робу свою использует. Хотели заставить его пользоваться тюремными ложками и вилками, так он есть перестал.

– А вы?

– Не могли же мы морить его голодом! Все наши попытки натыкались на железное сопротивление, причем оказанное в крайне мягкой форме.

– А эксперты?

– Трое суток буквально вылизывали камеру языком и ничего, ни единой чешуйки не нашли, чтобы провести анализ ДНК. Как это возможно, скажите на милость! Ежедневно мы роняем миллионы клеток в виде ресниц, волос, щетинок…

Беранже проявил терпение опытного рыболова, чтобы добыть биоматериал. Он не сомневался, что рано или поздно добьется успеха. Но не добился. Его последней надеждой стала женщина из полиции, которая неожиданно явилась к нему в то утро и поведала историю, абсурдную до правдоподобия.

По длинному коридору они дошли до железной двери, выкрашенной белой краской. Это была одиночка номер пятнадцать.

Начальник тюрьмы глянул на Милу:

– Твердо решили?

– Через три дня этот человек выйдет на свободу, и боюсь, мы никогда его больше не увидим. Поэтому я решила твердо.

* * *

Тяжелая дверь отворилась и тут же закрылась у нее за спиной. Мила сделала первый шаг во вселенную заключенного РК-357/9.

Он совсем не походил на словесный портрет, сделанный со слов Никлы Папакидис, которая увидела его в воспоминаниях Джозефа Б. Рокфорда. Сходство только одно – серые глаза.

Маленький, узкоплечий, с выступающими ключицами. Оранжевая тюремная роба ему велика, поэтому рукава закатаны, штанины подвернуты. Волосы редкие – жалкие пучки по обеим сторонам головы.

Он сидел на койке и держал на коленях железную миску, которую тщательно протирал желтой суконной тряпочкой. Возле себя на кровати он аккуратно разложил ложку, зубную щетку, пластмассовый гребешок. Должно быть, только что их вычистил. На Милу он едва глянул, не прерывая своей работы.

«Явно знает, зачем я здесь», – подумала она.

– Здравствуйте. Вы разрешите мне сесть?

Он вежливо кивнул, указав ей на табурет у стены. Мила придвинула его поближе и села.

Какое-то время единственными звуками в убогом помещении было мерное трение сукна по металлу. Обычные звуки тюремного быта не проникали в одиночную камеру. Многим такая тишина, возможно, давила бы на психику, но заключенного РК-357/9 это, похоже, нисколько не угнетало.

– Всем тут интересно знать, кто же вы такой, – осторожно начала Мила. – У некоторых это стало прямо-таки наваждением. К примеру, у начальника тюрьмы. А также у заместителя окружного прокурора. Заключенные же слагают о вас легенды.

РК-357/9 остался невозмутим.

– Меня этот вопрос не мучает. Я и так знаю. В нашей группе вы именуетесь Альбертом. Вы человек, которого мы ловим.

Опять никакой реакции.