– Подкрепление на подходе, вокзал закрывают, – сообщил чей-то голос.

– Мосс, что у вас? Мы видим, что Питерсон в воде.

– Да, сэр. Инспектор Питерсон нырнул в карьер. Повторяю, инспектор Питерсон под водой, – ответила Мосс. Сама она стояла у кромки воды.

– Боже! – воскликнул Марш.

На время в эфире наступила тишина. Вертолет тарахтел над водой, отбрасывая на ее поверхность овальную тень. Секунды текли.

– Ну же, давай, всплывай! – призывала Мосс. Она уже хотела нырнуть вслед за Питерсоном, но тот наконец показался из воды, держа на руках бесчувственное тело Эрики.

Карьер вдруг огласился воем сирен «скорой помощи», пожарной машины и полицейских автомобилей. С вертолета, зависшего над водой, выкинули спасательный трос. Питерсону удалось пристегнуть к нему себя и Эрику. Он жестом показал, что они готовы. Вертолет вытащил их из воды и понес к берегу, где стояла Мосс. Они висели на тросе, ногами загребая воду.

– Старший инспектор Фостер тяжело ранена, кажется, без сознания, – доложила по рации Мосс. – Слева от дороги, по которой вы приехали, подъездной спуск. Мы у воды. Повторяю, старший инспектор Фостер не подает признаков жизни! – крикнула Мосс.

Питерсон с Эрикой достигли края воды, и вертолет опустил их на землю. По спуску к ним мчались четыре врача. Они отстегнули Эрику от троса и аккуратно положили на землю.

На мокрого Питерсона, которого била дрожь, быстро накинули термоодеяло. Врачи принялись откачивать Эрику. Через несколько напряженных мгновений она судорожно вдохнула и стала откашливать воду.

– Так, хорошо, теперь на бок, – сказал один из врачей, поворачивая ее. Она закашлялась, изо рта у нее снова хлынула вода. Наконец она вдохнула, наполняя легкие чистым холодным воздухом.

– Старший инспектор Фостер вытащили из воды, она жива, – доложила Мосс. – Слава богу, жива!

Глава 83

Эрика услышала тихое шипение и ритмичное пиканье. Ее зрение постепенно обретало четкость. Она находилась в больничной палате, лежала возле окна. Жалюзи были закрыты, и комнату наполнял мягкий ночной свет. Краем глаза она увидела еще одну койку, на которой одеяло размеренно вздымалось и опускалось в такт шипению. Пациент на соседней койке подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, поняла она.

Эрика провела языком по пересохшим губам. Сама она лежала под голубым одеялом, огромные участки тела полностью онемели: ноги, одна рука, левая сторона лица. Она не чувствовала боли – было только неприятное ощущение, что боль где-то рядом. Сейчас она парила над болью, зная, что скоро боль вернется и придется как-то ее терпеть. А пока она просто плыла над болью, наблюдая: онемелое тело, онемелые чувства.

Эрика закрыла глаза и провалилась в забытье.

* * *

Когда она снова очнулась, было темно. Возле ее койки сидел Марш. В модной рубашке, в кожаном пиджаке. Боль постепенно охватывала тело: лицо, ноги, руку. Оживали эмоции – прежде всего страх. И воспоминания. Как она думала, что умрет. Как горели легкие, когда она больше не могла задерживать дыхание и в нее хлынула вода… Мертвая девушка с ней в автомобиле, а потом, когда машина пошла ко дну, ее расплывающееся лицо, темные волосы, веером развернувшиеся вокруг ее головы, словно гало.

– Вы поправитесь, – произнес Марш, осторожно тронув Эрику за правую руку. Она заметила, что ее левая рука забинтована и что слышит она только одним ухом – тем, что дальше от Марша.

– Вам сделали операцию. У вас штифт в одной ноге, сломана скула… – Марш умолк. Он держал на коленях гроздь винограда – комическое зрелище. – Вы полностью выздоровеете… Я положил на тумбочку открытку. На ней расписалось все отделение… Вы молодец, Эрика. Я вами горжусь.

Эрика пыталась что-то сказать. С третьей попытки ей удалось произнести:

– Дэвид?