Факультет боевой кулинарии - Ива Лебедева, Екатерина Скибинских (2020)

И она, продолжая что-то воинственно орать прямо в побелевшее под тряпками лицо укуренного идиота, сбила его со ступенек на асфальт, всем своим немаленьким весом навалившись сверху.

Через парковку к ним уже бежали охранники, туристы разных стран и народов, наоборот, резво драпали подальше и уводили детей, где-то истошно выла сирена. А Сара намертво вцепилась в горло грабителя, не давая ему выскользнуть из-под себя, а другой рукой ловила его лапу с оружием, стараясь прижать ее к асфальту. Она еще успела отстраненно подумать, как смешно смотрится со стороны немолодая толстая тетка, навалившаяся на молодого парня…

И в этот момент мир вдруг вспыхнул и окрасился в алые тона. Кажется, поганец выстрелил. И еще раз! И сам вытаращился в ужасе — он хотел только испугать…

Грузное тело учительницы подбросило вверх… но ни одна шальная пуля не улетела в сторону автобуса.

«Хорошо быть толстой училкой…»

* * *

«Прости, пожалуйста…»

Чего?! Я огляделась. Так. Туман. Серый и сырой. А где рай, ад или, на худой конец, Валгалла? По моему скромному мнению, я ее заслужила, погибнув в бою. Неужели атеистам везде облом?

А чего тогда «прости?». По идее, это я должна сейчас каяться в совершенных за всю жизнь грехах. Вот могу вспомнить, как таскала у бабушки Мирры малиновое варенье из буфета. Хитро таскала. Варенье было густое, хорошо липло к стенкам баночки, так что, когда я чайной ложкой выедала середину, снаружи этого было не заметить. Крышку на место, аккуратно задвинуть поглубже на полку — и вуаля. А бедная бабушка потом понять не могла, что за мышь наковыряла норок в малине.

Что, не катит? В смысле грех не засчитан? А то как был туман вокруг, так и остался, никаких изменений.

Нет, стоп! Стоп! Изменения есть. Из тумана на меня вылетела молоденькая девчонка, впечаталась прямо в мой впечатляющий рельефный торец, спружинила о бюст и чуть не упала, пришлось ловить. А когда поймала — удивилась. Девочка была хорошенькая, как куколка, волосы и глаза светлые в отличие от моих собственных черных некогда кос.

— Ой… А это ты? То есть я… То есть я тебя выдернула, да? — Растерянно, несколько раз быстро сморгнув проступившие слезы. — Прости, пожалуйста…

Я остановилась, сообразив, что это ее голос слышала в тумане пару минут назад.

— Тихо, деточка, не кипеши, тетя Сара тебя не съест, — первым делом успокоила девицу. — За что «прости» и откуда «выдернула», выясним, когда ты перестанешь так трястись.

Девчонка неожиданно прижалась еще крепче, вцепившись в мою футболку до побелевших костяшек. Судорожно всхлипнула, но плакать, кажется, не планировала.

— Я не хотела, не думала, что это сработает вот так… Я видела, что с тобой случилось… Я не хотела ТАК, понимаешь? — воскликнула она с нажимом и некоторым отчаянием, задрожав еще сильнее. — Я думала, уже свободная душа будет, я просто подхвачу, дав шанс, так отплатив…

И горько разрыдалась, не в силах выдавить ни слова.

— Я ничего не поняла, но это не имеет значения. — Ребенка надо было успокаивать, пока она не скатилась в истерику. Хорошо, что на тот свет мне удалось попасть в полной боевой экипировке, то есть в брюках, футболке и с напузным карманом, в котором лежало самое необходимое для училки на экскурсии. В частности — бумажные носовые платки, новенькая непочатая упаковка. — Ну-ка, высморкайся, вытри глазки и давай сядем… м-м… Ну ты посмотри, даже сесть некуда, безобразие. Сядем прямо на землю, раз такое дело. Иди к маме Саре, ну что ты ревешь? Ну поплачь, детка, поплачь. Наревешься, потом и поговорим.

— Он просто… просто… Я все, а он… — прогундосила она сквозь частые всхлипы. — Я влюбила-ась!..