Восход Черной звезды - Елена Звездная (2018)

Судя по улыбке императора, его это волновало мало. Действительно, ему-то о чем переживать, он своей цели достиг и покинул мир, триста лет бывший для него тюрьмой. Так что все мои слова для кесаря – пустое сотрясание воздуха, я для него была всего лишь инструментом исполнения пророчества и, собственно, превосходно сыграла свою роль. В итоге он здесь, в своем мире, и не триста лет спустя, а «не миновало и года в Эрадарасе». Шикарно. У него все шикарно, это мне хоть вешайся!

Я судорожно вздохнула, пытаясь подавить рвущееся изнутри рыдание, и практически попросила:

– Имейте хоть каплю совести и оставьте меня. Если рядом есть люди, значит, я дойду до поселения сама. Рабы здесь люди или нет – неважно, что-нибудь придумаю. В конце концов, я лучше буду рабыней где-нибудь подальше от вас, чем соглашусь видеть вашу полную ликования физиономию и дальше! Ступайте, кесарь, вас ждут. Торжествуйте, упивайтесь осознанием собственной победы, а я… пойду своим путем… В конце концов, у меня есть я, а это что-то да значит.

Он больше не смеялся. Он с улыбкой смотрел, как я молча плачу над собой, своей жизнью и тем, что, похоже, остаток выделенных мне небом лет проведу в мире, освещенном двумя светилами. Я же решила позволить себе десять минут на слезы, а после планировала подниматься и идти завоевывать мир. Еще не знаю как, но завоевывать.

– Катриона, – кесарь наклонился ко мне, – ты не поняла. Это не Рассветный мир, здесь нет обладающих королевским статусом людей, здесь нет добрых и мудрых орков, а ракарды не соблюдают благородный закон степи, как Аршхан. Здесь есть темные, светлые и их сила, а люди – это рабы, у которых меньше прав, чем у скота, так что завоевывать мир не выйдет, нежная моя. Ни завоевывать, ни завоевать.

Рабы… рабы были и в Рассветном мире, но это были времена далекого и темного прошлого. Хотя существовало же рабство и в Прайде до моего над ней воцарения. Замечательно – это не только чужой, но еще и основательно отсталый мир!

– Как я уже сказала, – сдерживаемые рыдания говорить мешали, – ступайте… а я подумаю, что делать дальше.

Я не ждала многого, прекрасно понимая, что надеяться на милосердие, по меньшей мере, глупо, но кесарь сумел удивить:

– Катриона, нежная моя, – он прикоснулся к моему лицу, обвел большим пальцем губы, – у тебя есть два варианта. Первый – ты идешь в Элиргар, где становишься повелительницей моей империи, живешь в роскоши и пользуешься всеми правами и привилегиями пресветлой леди, и второй – ты можешь остаться здесь, и тогда я не поставлю и медного рха на твою жизнь. Решать тебе. Есть я и огромное государство, которым будешь управлять ты, пока я займусь военными делами, и есть одиночество в мире, где ты не знаешь языка, не являешься особой королевской крови и уродлива настолько, что карьерный рост составит путь от дешевой шлюхи до свинарки.

И, щелкнув меня по носу, Великий кесарь выпрямился, насмешливо глядя на жертву собственных многолетних интриг.

А я с ненавистью смотрела на него в ответ и напряженно размышляла. Размышлять было о чем. Благородная принцесса осталась бы сидеть и ждать спасения. Гордая принцесса поторопилась бы убежать прочь, слабая покончила бы с собой, дабы не испытывать мучений. А я… я никогда не была ни гордой, осознавая, что иной раз пламя гордости требует слишком дорогой цены, ни благородной, прекрасно понимая, что благородство не особо успешный путь для выживания, ни слабой. Слабость – не то качество, которое может позволить себе наследница королевства.

– Ты благоразумная принцесса и ты хочешь жить, нежная моя. – Император Араэден протянул мне руку: – А значит, пойдешь со мной.

Единственное, чего я хочу, – вернуться домой, но для достижения этой цели мне требуется обладать свободой в мире, где все мои соплеменники пребывают в рабстве. Паршивый, похоже, мир. С другой стороны, а каким еще может быть мир, породивший кесаря?! Риторический вопрос, да.