Вы признаны опасными - Елена Ивановна Михалкова (2019)

Абсурдность этого предложения, выдвинутого с самым серьезным видом, окончательно убедила врача, что дело плохо. Капитан и остальные пойдут в селение и перебьют спящих чани. А затем вернутся и прикончат его самого. Им нужен будет весомый аргумент, которым они станут размахивать, когда их спросят об истреблении целого народа. «Смотрите, они убили нашего врача! Мы лишь сопротивлялись этим демонам!»

В глубине души все те, кто сидят наверху, примут эту развязку с облегчением. «Нас за этим сюда и отправили! – понял Сандор. – В надежде, что кто-нибудь сорвется и развяжет бойню!»

– Они начали первые! – тоненько крикнул Поль Ренье. – Это самозащита.

И все загалдели, перебрасывая это слово друг другу: самозащита! самозащита!

– Ждите здесь, доктор, никуда не уходите, – сказал Малипу, оскалившись от двери. И по взглядам, которыми обменялись друг с другом негр и его напарник, Сандор понял, что его догадка насчет собственной участи была верна.

Восемь человек протопали мимо него – Джексон не удержался, на ходу от души ткнул его кулаком под ребра – и дверь захлопнулась. Сандор остался в темноте, связанный, потный и с кляпом во рту.

От кляпа он избавился довольно быстро, но дальше этого дело не пошло. Сколько он ни дергался, пытаясь освободить руки, положение его не улучшилось. Наоборот: он в кровь натер запястья, и каждое движение стало причинять мучительную боль.

Только тогда Сандор стих.

Он лежал и думал о том, что восемь человек с оружием сейчас идут через синий лес. Кто-то безумен, кто-то просто хочет жить, а кто-то ненавидит все вокруг и готов стрелять в любого, на кого укажут.

Сандор не мог осуждать никого из них. Но он и не был на их стороне.

В первую очередь – тут он честно мог признаться самому себе – потому что в этой драке его поставили на сторону чани. Никто не спросил врача, желает ли он этого. Его назначили жертвой, и все, что ему оставалось, – ждать прихода смерти.

«То есть для меня принципиально ничего не меняется, – с юмором висельника подумал Сандор. – Сдохнуть от лап чани или от рук людей – один черт!»

Он поерзал, устраиваясь так, чтобы веревки не впивались в раны. «Выпить напоследок не дадут – вот что паршиво. Коньяку бы… Или хорошего виски. Хотя где сейчас найдешь хороший виски…»

Внезапно ему и впрямь адски захотелось выпить. Все спокойствие как рукой сняло. Горло молило, чтобы его оросили хотя бы глотком коньяка. Язык, казалось, вот-вот сведет судорогой от жажды. В конце концов Сандора накрыло миражом: он воочию узрел на полке бокал на тонкой ножке, в котором колыхалась янтарная жидкость, и ощутил во рту ее обжигающий вкус…

Хриплый стон нарушил тишину. Сандор готов был признать себя никчемным врачом, он даже готов был согласиться с тем, что его прикончат к утру. Но разве, черт возьми, не заслужил он хотя бы права выпить напоследок?!

Где есть коньяк? У капитана!

Сандор подобрал кляп, зажал его зубами, чтобы не прокусить губу, и покатился по полу, извиваясь как ужаленный.

Острая боль пронзила его, но ярость ее заглушила. Грязно ругаясь, доктор выкрутил руки и почувствовал, как натяжение веревки ослабевает. Кровь сделала кожу липкой и скользкой, и Сандор смог выдраться, наконец, из растянутой петли.

Дверь не была заперта. Шатаясь, врач вывалился в коридор и бросился к каюте капитана.

Он готов был разнести все тайники, но коньяк нашелся почти сразу. Дрожащими руками Сандор нацедил его в бокал, глубоко вдохнул – и сделал первый глоток.

О-о, какое блаженство! Он, смакуя допил все остальное и сполз по стене с одной мыслью: «Теперь можно и помирать».

Боль постепенно отпускала, но зато в умиротворенную голову внезапно нахлынули воспоминания о ночном кошмаре. Орешкин, цветы, «здесь все умерли»… А еще чесночная вонь! Удивительно: он никогда прежде не ощущал запахов во сне…