Вы признаны опасными - Елена Ивановна Михалкова (2019)

Маргарет вытерла слезы, выступившие на глазах.

– Какие же вы глупцы, – с облегчением сказала она. – А мы еще большие. Я-то думала, мы одни такие. Ведь все таятся! Никто не осмеливается сказать соседу, что он привязался к железяке, моющей полы! – С губ ее сорвался смешок. – Это мы-то, зовущие хлебопечку по имени! Мы, плачущие над проданной машиной! Ругающиеся с принтером! Подбодряющие сенокосилку! И – вы не поверили бы в это еще два дня назад, не так ли? – нас таких большинство.

– Это значит, что большинство – идиоты! – взвизгнул Хильфингер, потеряв самообладание. – Кретины! Сентиментальные придурки! Вы наделяете душой то, у чего ее быть не может! Никогда! НИКОГДА!

– Вы правы, – улыбаясь, согласилась Маргарет Эштон, и он осекся. – Мы наделяем душой все, даже то, у чего ее заведомо нет. Но может быть, когда-нибудь случится так, что эта странная нелепая привычка вдруг обернется истиной. Я не знаю, как и когда это произойдет. Но мы не позволим вам отобрать у нас этот дар.

Она выдернула из руки Диксона лист и поставила на нем размашистую подпись.

Диксон собирался применить одну из своих улыбок горячей благодарности, но почувствовал, что под ее взглядом у него что-то случилось с губами.

– Вы вообще никогда ничего у нас не отберете, – отчеканила Маргарет Эштон.

* * *

Скрип-скрип.

Скрип-скрип.

Солнце садилось за лес. Над западными холмами собирались легкие облака.

– Том, в ловушке снова крыса, – заметила миссис Эштон, не отрывая глаз от вязания. – Убей ее, пожалуйста.

– Да, мэм.

Шуршала кукуруза, пересыпалась пшеница. Энтони толкал к сараю старую тележку. Дэнни раскачивал на качелях визжащую от восторга сестру.

Робот Том удалялся от дома.

На сгибе его локтя болталась ловушка для крыс.

Робот Том вышел на край поля, присел на корточки, разжал скрипучие металлические пальцы.

И выпустил маленькую серую крысу в золотую траву.

День святого Патрика

Этот рассказ победил на конкурсе «Рваная грелка» в две тысячи шестнадцатом году, что до сих пор является предметом моей большой гордости. Тема была сформулирована так: «Машина неопределенного времени». Патриком зовут моего пса. Я давно хотела использовать где-нибудь это имя. «День» – один из тех текстов, которые появляются в голове сразу и целиком, их не нужно придумывать, и это всегда подарок.

– Простите меня, святой отец, ибо я согрешил!

Бран всхлипнул и уронил слезу размером с голубиное яйцо.

– Да ну? – усомнился Патрик.

– Страшно согрешил!

Ноги толстяка подогнулись, и он бухнулся перед священником на колени. Церковное крыльцо обреченно скрипнуло.

По частоте таких падений Бран держал первое место среди жителей общины. Иногда у Патрика закрадывалась мысль, что жирный олух пытается таким образом контролировать свой вес. В тот день, когда у преподобного не хватит сил, чтобы поднять его, Бран примется худеть.

– Что говорят по этому поводу Два Ствола? – философски осведомился Патрик, не делая и попытки помочь духовному сыну.

Бран уставился на него снизу вверх. В таком ракурсе он напоминал молочного поросенка на рыночном прилавке. Крепкого такого, переросшего поросеночка. С пятидневной щетиной.

Мимоходом отметив, что это заимствованное воспоминание, Патрик поощрительно улыбнулся толстяку.

– Ну же, Бран!

– Оберни деньги, посчитай стволы, пристегни ремень? – выдавил тот после мучительных раздумий.

Священник укоризненно покачал головой.

– Друг мой, Слово должно идти прямо к сердцу. Подумай еще.

Бран даже вспотел от натуги. Или от непривычки к долгому стоянию на коленях.

– Не помню, святой отец.

– Лишний вес тебе на мозги давит! – процитировал Патрик. – Запомни это и не пытайся думать своей головой. Предоставь мне решать, греховно ли твое деяние. Так что ты натворил?

– Я влепил Фани оплеуху!