Всё звено уже третий час занималось ремонтом долблёнки. Видно, пролежала она тут не один и не два года. Кое-где рассохлась и треснула, но было видно, что хотя бы на одну речную переправу на неё рассчитывать было можно. Севастьян наскрёб с большой голыш сосновой смолы из подтёков расщепленных сосновых деревьев, и её тут же разогрели на костре. Распустили пару арканов из конского волоса. Поставили внутри лодки распорки и теперь тщательно конопатили бока и днище. К вечеру долблёнка была готова. Осталось только вытесать простейшие вёсла да подготовить длинные слеги, и уже в сумерках можно было начинать переправу.

Напоенная весенней влагой река стремительно неслась к далёкому Варяжскому морю, захватывая с собой ветки, деревья и всевозможный мусор. И было видно, как из очередного мутного водоворота выныривает вращаясь порой целое дерево, чтобы затем опять нырнуть и скрыться в тёмной и пенистой пучине.

Лодка разведчиков казалась такой ненадёжной на фоне этой грозной стихии, но деваться было некуда, и четвёрка отважных, дождавшись сумерек, установила её на воду в спокойной бухточке и оттолкнулась от берега. Началась ожесточённая борьба за жизнь, и каждый в лодке делал всё, чтобы эта борьба закончилась победой.

Четыре весла по два на каждую сторону синхронно опускались в воду.

– Левое, тише! – крикнул старший.

– Гляди, чтобы нос углом по течению шел!

– Левое, поддали! Скулой держимся, скулой, к берегу!

Лодка стремительно неслась по реке и чуть-чуть, каким-то чудом не заскочила в один из водоворотов, вовремя отведённая веслом-рулём Варуна. А справой стороны ей угрожала очередная опасность в виде большого притопленного бревна, что с широким разворотом уже было готово протаранить утлою корму лодки.

– Все резко! Раз! Раз! Раз! – раздалась команда старшины, и долблёнка рывками начала уходить из-под удара, –Мартын, слегой, слегой отводи! – снова раздался крик, и карел с натугой начал отталкивать тяжеленный комель. Буквально в какой-то пяди, переворачиваясь и закручиваясь по оси, проскочил этот огромный чёрный «плавун».

Всё. Вот и ещё одна опасность миновала. Лодка уже порядком отяжелела и просела от просачивающейся из всех щелей воды, но и противоположный берег был уже совсем рядышком.

– Слегами, слегами, резче толкай! – раздалась очередная команда, и лесовики начали дружно отталкиваться, уже доставая до дна и резко ускоряя движение лодки. Ещё чуть-чуть и уже можно будет выскакивать на берег.

Варун оглянулся и обмер. Сзади, закручиваясь к центру, к лодке приближалась огромная воронка. В этом водовороте, в мутной пене уже вращались какие-то кусты и обломки деревьев. Осталось буквально пара секунд и…

– Все на берег! – раздался истошный крик командира и, выученные до автоматизма выполнять команды тела, вылетели разом с однодревка в воду. Быстрее всех оказался карел Мартын. Всё своё детство провёл он в отчем доме на одном из бесчисленных карельских озёр. Видно, та детская рыбацкая сноровка ему и помогла, и он, уже стоя на берегу, принимал да подтаскивал слегой к берегу враз отяжелевших от ледяной воды товарищей.

Родька лежал вниз головой в грязи, и его тело сотрясалось от рвотных судорог.

Сева лежал на спине и, закинув голову вверх, глубоко дышал, а насквозь мокрые с головы до ног Варун с Мартыном провожали глазами те обломки лодки, что уже успели перемешаться в смертельном водовороте, и уносились теперь вниз по течению.

– Однако сушиться надо, старший, – проговорил совершенно спокойным голосом карел, – Коли не высохнем сейчас, так горячка всех заберёт.

Действительно, нужно было отогреться и хотя бы немного восстановить свои силы. Всё снаряжение, что было с ними в лодке, было безвозвратно утрачено. Один только Мартын непонятно как сумел на своих плечах вытащить походную суму или, как её ещё называл Сотник, рюкзак разведчика.