Халид медленно опустил чашку и пробормотал молитву. Многие люди этого не понимали. Магия не выносила дисбаланса. И всегда взимала плату.

– Значит, я за ними пригляжу, – мягко проговорил он, прежде чем добавить: – Спасибо, Джахиз.

Фатима кивнула знакомому каирскому сленгу – благодарность суданскому мистику произносили с похвалой, сарказмом или гневом. Именно аль-Джахиз около сорока лет назад пробурил дыру в Каф, измерение джиннов. Она была достаточно юной, чтобы родиться в мире, оставшемся после исчезновения этого ученого. Порой он все еще вызывал головокружение.

– Знаешь, парень был прав. – Фатима пристально на него посмотрела. – Ты не обязан был мне сообщать. Мог оставить бутылку себе. Попробовать загадать собственные желания.

– И рискнуть проклятием Мухаммеда Али? Помилуй Аллах.

Еще один пример каирского сленга. Мухаммед Али-паша[4], Мухаммед Великий, по слухам, закрепил свою силу с помощью джинна-советника – который его бросил во время величайшей нужды, отвечая на мольбы старого хедива[5] смехом, отдающимся у паши в голове. Когда стареющего правителя принудили отречься от престола, в слабости его ума многие винили проклятие джинна.

– В отличие от молодежи, – продолжил Халид, – я знаю разницу между тем, что я хочу, тем, что мне нужно, и тем, что попросту может меня убить. Кроме того, я думал, что все эти разговоры о джиннах в лампах – французская писанина. – Он перевел взгляд на сверхъестественных криминалистов, которые осторожно помещали сосуд марида в деревянный ящик для перевозки. Они снова как следует запечатают бутылку и найдут место для хранения – позволяя ее вспыльчивому владельцу дожидаться гибели человечества.

– С лампами перегнули, – сказала Фатима. – Бутылки, с другой стороны…

Не успела она договорить, как заметила идущего к ним мужчину. В красном кафтане, значит, не со сверхъестественными криминалистами. Со второго взгляда и вовсе не мужчину – автоевнуха. Судя по грациозной фигуре и элегантной походке, одна из последних моделей курьеров.

– Доброго вечера и простите за вторжение. – Робот остановился и заговорил: – У меня сообщение для получательницы: агента Фатимы эль-Шаарави. Отправитель: Министерство алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей.

– Это я, – сказала Фатима. Сообщение в такой-то час?

– Это конфиденциальное сообщение, – сказал механический человек. – Требуется идентификация.

Фатима подняла значок к сенсорам гладкой пластины лица автоевнуха.

– Идентификация подтверждена. – Механические пальцы извлекли тонкий цилиндр и вручили его Фатиме. Она открыла футляр, развернула записку и быстро ее просмотрела.

– Еще работа? – спросил Халид.

– Айва[6]. Похоже, придется съездить в Гизу.

– Гиза? Судя по всему, особо поспать не получится.

Фатима запихнула записку в карман.

– Сон для мертвых. А я планирую много жить.

Большой мужчина улыбнулся.

– Иди с миром, следователь, – крикнул он, когда она уходила.

– Храни тебя Аллах, Халид, – ответила она перед тем, как ступила из ахвы в ночь.

Глава третья

На автоматическом колесном экипаже до Гизы в это время ночи можно добраться где-то минут за сорок пять. Но Фатима не могла дождаться, когда дотянут ветку воздушных трамваев. Министерство транспорта утверждало, что поездка будет занимать четверть от этого времени.

По дороге она подводила итоги сегодняшним событиям. Ей понадобилось несколько дней, чтобы дожать наводку Халида. Идентифицировать бутылку. Условиться о встрече и создать фиктивную личность. Она даже приобрела новый костюм – идеальная маскировка под эксцентричную прожигательницу жизни. Все прошло не совсем по плану. Но опять же, а когда все шло по плану? Кто мог подумать, что у парнишки хватит духу вызвать джинна-марида, а потом еще желания потребовать?