Второй звонок, и тоже по «ВЧ», председатель совершил начальнику ОПС (отдела правительственной связи):

– Слушай меня внимательно. В Большом театре произошел теракт. Первый, похоже, погиб. Я перевожу столицу на чрезвычайное положение. Тебе надлежит отключить от связи абсолютно всех абонентов АТС «ВЧ-один» и «ВЧ-два», за исключением списка, который я продиктую. Кроме того, у всех абонентов, кто входит в списки «ВЧ-один» и «ВЧ-два», тебе надлежит заблокировать обычную телефонную связь. Теперь слушай список, кого лишать связи НЕ надо…

– Как я могу? – осмелился начальник спецсвязи. – Всех чохом отключить? Без команды Первого?

– Я теперь первый, – внушительно сказал Шаляпин, и ему понравилось, как это прозвучало.

– Но почему же всех подряд? И нашу структуру – тоже?!

– Да, всех! Ты что, не понимаешь? – возвысил голос председатель. – Ведь это заговор! Надо лишить заговорщиков возможности снюхиваться между собой! Ты понял?!

– Так точно.

– Действуй. А теперь – те, у кого связь отключать не надо. Пиши. Ну, я, во-первых. Далее. Маршал Вакуленко и все его замы по военному округу. Семизоров – один, лично. Бурцева – тоже в единственном экземпляре. И Сыпягин. И это все. Повтори.

Разобравшись со связью, он позвонил верному помощнику Бережному и вызвал в свой кабинет.

В кратких и сильных словах изложил происходящее: «Теракт, Первый погиб, чрезвычайное положение». А потом добавил:

– Мне стало известно, кто организовал и осуществлял подлое убийство. Вот эти трое.

И он достал из сейфа папочки с личными делами трех особ: Петренко, Данилова, Семуговой.

– Необходимо их найти и ликвидировать. Ты понял, Бережной? Не арестовывать, а расстрелять на месте, как бешеных собак. Кстати, они могут передвигаться на частном «Москвиче» красного цвета, номер такой-то.

* * *

Их было двое в переполненном Большом театре, кто понимал, что происходит. Поэтому у них имелась большая фора. Пока публика металась и кричала, не зная, что делать и где выход, Петренко с Варей выскочили со сцены, вбежали в боковые двери и понеслись к главному зрительскому выходу. Тут их настигла небольшая толпа, но все благополучно выбежали на Театральную площадь.

Сбоку, в проезде, разделяющем Большой и Малый, среди такси и частных авто был припаркован ярко-красный даниловский «москвичонок». Варя плюхнулась на заднее сиденье. «Тульский токарева», из которого она не сделала ни одного выстрела, она сунула к себе в сумочку. Петренко уселся на переднее пассажирское сиденье.

– Гони! – скомандовал он Данилову.

– Куда?

– Пока – на Ленинградку и в сторону города Калинина, а потом я скажу. Там как раз находится убежище, где мы будем переходить.

Данилов выехал на площадь Свердлова и свернул на улицу Горького, то есть Тверскую. Столица жила обычной жизнью. Паника, расползавшаяся из Большого театра, пока не затронула москвичей.

Данилов погнал из города.

– Варечка, – вкрадчиво сказал Петренко, – верни-ка пистолет. Он у нас единственный, и пусть лучше будет у меня.

Довольно быстро доехали они до границ столицы, которая простиралась тогда лишь до нынешней линии МЦК. Начались пригороды – редкие огни, двухполосное шоссе, встречные фары.

Где-то в районе Клина навстречу им прошла колонна военной техники: танки, бронетранспортеры, грузовики с солдатами.

А уже на подъезде к городу Калинину «Москвич» тормознул «орудовец». Пока он шел вразвалочку, Варя нервно спросила:

– Что будем делать? Прорываться?