Страх - Дэн Гарднер (2020)

1595 человек. То есть примерно половина от числа жертв самой страшной в истории человечества террористической атаки. В шесть раз больше, чем пассажиров на борту двух самолетов, угнанных 11 сентября.

Этого не заметил почти никто, кроме семей погибших. Но даже семьи погибших не понимали, что на самом деле произошло. Они были уверены – и продолжают так считать, – что потеряли своих мужей, жен, отцов, матерей и детей в результате обычных ДТП – горькая плата за жизнь в современном мире.

Но это не так. Причиной смерти их родных и близких стал страх.

Глава 1. Общество риска

Франклин Делано Рузвельт знал кое-что о страхе. Когда он произносил слова присяги, после которой официально стал 32-м президентом США, плотный и серый, как туман, страх висел над Вашингтоном. Это был разгар Великой депрессии. Банки терпели крах один за другим, словно демонстрируя эффект домино. Уровень промышленного производства в США упал больше чем в два раза. Цены на сельхозпродукцию рухнули. Каждый четвертый потерял работу. Два миллиона американцев стали бездомными.

В подобной ситуации заботу о стране возложили на плечи частично парализованного человека, который чудом остался жив после совершенного на него за месяц до этого покушения. Вполне понятно, почему Элеонор Рузвельт описывала инаугурацию своего мужа как «жуткое зрелище».

В своей первой речи в качестве президента Рузвельт говорил о преобладающих в обществе настроениях: «Я уверен, что мои дорогие соотечественники американцы ждут, что, вступая в должность президента, я обращусь к ним с прямотой и решимостью, как того требует положение, в котором находится наша страна. Самое время говорить правду, всю правду, открыто и смело. И нам нет нужды уклоняться от честного взгляда на ситуацию. Эта великая страна выстоит, как это бывало и прежде, возродится и расцветет. Поэтому первым делом разрешите мне высказать твердое убеждение, что единственное, чего нам следует бояться, это страха – отчаянного, безрассудного, неоправданного ужаса, который парализует усилия, необходимые для преобразования отступления в наступление».

Разумеется, Рузвельт знал, что помимо самого страха есть множество вещей, которых следует бояться. Знал он и о том, что каким бы серьезным ни было положение дел в стране, «неоправданный ужас» лишь усугубит ситуацию, если разрушит веру в демократические ценности. Великая депрессия могла нанести вред. Страх мог ее уничтожить.

Мысль, высказанная Рузвельтом, была старше, чем государство. Он позаимствовал ее у Генри Торо[1], который, в свою очередь, процитировал французского философа Мишеля Монтеня, написавшего более трех с половиной веков назад: «Больше всего я боюсь собственного страха».

Страх может быть конструктивной эмоцией. Когда мы боимся риска, мы уделяем своему занятию больше внимания. Страх помогает нам оставаться в живых и добиваться успеха. Не будет преувеличением сказать, что именно страху человечество обязано своим существованием. Однако «неоправданный ужас» – это совсем другое дело. Неоправданный ужас мог смести США с политической карты мира во время Великой депрессии. Неоправданный ужас убил 1595 человек, убедив их пересесть в автомобили вместо самолетов после атак 11 сентября. Рост неоправданного ужаса во всех современных странах западного мира заставляет нас принимать все более нерациональные решения по проблемам, с которыми мы сталкиваемся повседневно.