— Я хочу попросить тебя, — сразу переходит к делу, — вернуть салфетку с моим номером. Ты ведь уже…

Он не знает, как закончить мысль, и я опрометчиво ему помогаю:

— Нет. Зачем мне номер, по которому не собираюсь звонить?

Его брови взлетают, а я продолжаю:

— По поводу салфетки: что упало, то пропало!

И добавляю с ехидством:

— Извини!

Он понимает намёк, хватает на лету:

— Ева, — произносит с нажимом на «Е», — эта девушка мне очень дорога. Она первая, с кем у меня возникло желание вообще иметь отношения.

— Тогда зачем совершать кобелиные реверансы?

— Это был просто флирт… — и он даже улыбается мне. — Невинный флирт!

Я долго не могу отвести взгляд от его физиономии. На секунду жалею о том, что так понравившийся мне парень оказался Дамиеном. Теперь очень трудно спорить с собой, отрицая, насколько он сексуален, как прожигает его тёмный взгляд, как влечёт изгиб губ. Но Дамиен, к счастью, не умеет читать мысли и принимает мою задумчивость на свой счёт:

— Считаешь, у меня слабость к женщинам?

— Мне плевать! — не задумываясь. — Салфетку свою ищи в мусорках в аэропорту. Я уже не помню, в какую именно её швырнула.

— Окей, — поджимает губы.

Дамиен выходит не сразу, задерживается ещё на пару мгновений, словно раздумывая над чем-то. Затем резко разворачивается и, не говоря ни слова, исчезает за дверью так же неожиданно, как и вошёл.

Глава 9. Азы соблазнения

Первая сентябрьская пятница проходит вполне спокойно, не считая ядовитых взглядов в мой адрес со стороны «Мелании и Ко», нарочито громкого смеха всякий раз, когда мы сталкиваемся в коридорах школы, и парочки тупых шуточек по поводу моего платья на уроке математики.

Во время ланча Либби без остановки причитает о том, что Дамиен «облизывает свою сучку усердно, как никогда». Я сижу спиной к их столику, поэтому счастлива пропустить представление, тянущее за нити, давно похороненные в детстве.

После просьбы Либби «Ева, а можно к тебе домой?» до меня доходит, что подруга уже в курсе нашего с Дамиеном «семейного положения».

— Зачем? — интересуюсь.

— Посмотрю, где и как ты живёшь.

— И если тебе не понравится?

— Больше не приду! — подмигивает.

— Окей, — говорю, — но Дамиена дома не бывает. По крайней мере, я его не вижу.

Либби не дура, и меня это привлекает. И у неё, похоже, имеется аналогичное мнение на мой счёт:

— Знаешь, а ты мне нравишься. Меня всегда тянуло к умным. От этих толстопопых дур уже тошнит. Думаю, мы с тобой споёмся! — прогнозирует.

И если бы мы были сейчас в баре, а не в школе, она запила бы это монументальное постановление о нашей начавшейся дружбе любым доступным алкоголем. Если бы ей его продали, конечно, потому что русая блондинка Либби родом из Манчестера визуально на свои восемнадцать никак не тянет.

Но тем, кто упорно бьётся в одну точку, Провиденье выдаёт подарки.

О том, что Дамиен незапланировано дома, я поняла по лежащим на барной стойке ключам от его Мустанга Шелби и сотовому телефону. Никогда ещё до этого момента он не забывал своих вещей на общей территории, и самым первым его жестом после завтрака всегда было быстрое ловкое сметание их со стола: ключи, бумажник, телефон.

И вот они на столе — прямо перед моим носом.

— Он дома, — делает тот же вывод Либби.

— Похоже, — отзываюсь. — Кофе, чай, погорячее?

— А у тебя есть? — в её глазах уже почти нездоровый блеск, и на меня накатывает волна возбуждения в предвкушении шоу или, как минимум, развлечения.

Ради такого случая я готова даже взять на себя ответственность за несанкционированный набег на бар Дэвида.

Наливаю ей виски с содовой, себе содовую с виски — представление лучше смотреть на трезвую голову.