Со своего места в дверях Себастиан увидел, как подъехали «скорая помощь» и еще несколько полицейских машин. Все в сборе. Он видел, как Торкель разговаривает с вооруженным мужчиной, вероятно, представителем местной полиции. Юхан поднял ружье с коленей и направил его на Себастиана:

— Скажи им, чтобы уезжали.

— Не могу.

— Я хочу, чтобы меня просто оставили в покое.

— Они не уедут. Ты застрелил полицейского.

Юхан сильно заморгал, и по щеке потекла слеза.

Себастиан шагнул в комнату. Юхан вздрогнул и вскинул ружье. Себастиан сразу остановился. Вытянул вперед руки протестующим и одновременно успокаивающим жестом. Юхан скользил по нему зловещим взглядом.

— Я собираюсь тут просто присесть.

Себастиан шагнул в сторону и опустился на пол возле открытой двери, прислонившись спиной к стене. Юхан не спускал с него глаз, но ружье опустил.

— Хочешь рассказать мне о том, что случилось?

Юхан покачал головой, развернулся и снова принялся изучать происходящее на улице.

— Они придут и арестуют меня?

— Пока я здесь, не придут, — Себастиан осторожным движением вытянул вперед ноги. — А я временем не ограничен.

Юхан кивнул. Себастиану показалось, будто плечи мальчика чуть опустились. Расслабился? Похоже, что так. Однако голова у него по-прежнему подергивалась, как у маленькой птички, когда он пытался разглядеть происходящее за окном, и ружье было по-прежнему направлено на Себастиана.

— Мы всегда пытаемся защищать то, что любим. Это совершенно естественно. Я понял, что ты действительно любишь папу.

Никакой реакции со стороны мальчика не последовало. Возможно, он настолько сосредоточенно следил за происходящим перед домом, что ничего не слышал. Возможно, просто не слушал. Себастиан помолчал. Они продолжали сидеть. Через открытое окно Себастиан услышал, как по асфальту везут носилки и как сразу за этим захлопнулись задние дверцы «скорой помощи». Врачи занялись Харальдссоном. Приглушенные голоса. Шаги. Завелся мотор, и какая-то машина отъехала. Где-то вдали, там, где жизнь оставалась понятной и контролируемой, по-прежнему работала газонокосилка.

— Я пытался защитить тех, кого любил. Но не сумел.

Возможно, свою роль сыграл тон. Возможно, деятельность на улице в основном замерла и перестала требовать внимания, но Юхан повернулся к Себастиану:

— Что случилось?

— Они умерли. Моя жена и дочка.

— Как?

— Утонули. В цунами — ты помнишь цунами?

Юхан кивнул. Себастиан не спускал с него глаз.

— Я был бы готов на все, лишь бы вернуть их. Чтобы мы снова стали семьей.

В точности как и надеялся Себастиан, его слова, похоже, задели что-то в душе у мальчика. Что-то, явно ему очень близкое. Семья. Боль ее утраты. Беатрис рассказывала о тоске, от которой Юхан заболел. Семья. Образ идеальной семьи. Себастиан уже начал догадываться, насколько далеко Юхан способен пойти, чтобы ничто этого образа не поколебало.

Юхан молчал. Себастиан сидел очень неудобно. Он осторожно подтянул колени и оперся о них руками. Намного лучше. Юхан на его движения не отреагировал. Они продолжали сидеть.

Напротив друг друга.

Молча.

Юхан с несколько отсутствующим видом покусывал нижнюю губу. Он невидящим взглядом смотрел в окно — так, будто ничто его там больше не интересовало.

— Я не собирался убивать Рогера.

Себастиан с трудом улавливал слова. Юхан говорил тихо, не разжимая зубов. Себастиан на мгновение закрыл глаза. Вот, значит, как оно было. Он предчувствовал это, когда выяснилось, что у Ульфа отсутствовал мотив, но гнал от себя эту мысль. Трагедия и так была уже достаточно велика.

— Я рассказал Лене, его маме, чтобы она их остановила. Но ничего не изменилось. Они продолжали дальше.

— Рогер и твоя мама?

Юхан неотрывно смотрел в окно. Его взгляд был все время устремлен наружу. Прочь. Куда-то в другое место.