Я путешествую одна - Самюэль Бьорк (2015)

Четыре недели реабилитации. Миа забирала сестру из клиники уже не в первый раз, но теперь все было иначе. Абсолютно новая мотивация. Не та улыбка наркоманки и бесконечная ложь, только чтобы поскорее выйти из клиники и получить новую дозу – нет, что-то новое появилось во взгляде Сигрид. Она выглядела уверенней, стала похожа на саму себя.

Миа так много думала о сестре за все эти годы, что чуть голову не сломала. Почему именно Сигрид? Потому что ей было скучно? Из-за мамы и папы? Только из-за этого чертова идиота? Типа, любовь?

Мама бывала строгой, но по делу. Папа бывал слишком добрым, но разве это имеет значение? Ева и Кюрре Крюгер удочерили близнецов сразу после их рождения. Это было заранее оговорено с матерью, та была молода, одинока, не могла и не хотела их растить. А для бездетной пары это был подарок с небес. Девочки были именно такими, о каких они мечтали, это было настоящее счастье.

Мама была учителем в школе Осгордстранда, у папы, торговца красками, был свой магазин в центре Хортена. Миа продолжала и продолжала искать семейные причины, которые могли объяснить, почему же Сигрид закончила свою жизнь наркоманкой, но так ничего и не нашла.

Маркус Скуг.

Это была его вина.

Всего через неделю после приезда домой из Валдреса. Им было так хорошо вместе в квартире на Вогтсгате. Сигрид и Миа. Белоснежка и Спящая красавица. Снова как стебельки одного растения. Миа даже взяла несколько отгулов на работе, первый раз за бог знает сколько времени. И вот, однажды вечером она нашла записку на столе.

Мне нужно поговорить с М.

Скоро вернусь. С.

Миа Крюгер поднялась на ноги и поплелась к дому. Ее уже немного шатало. Пока принять еще пару таблеток. И выпить.

5

Холгер Мунк устал за рулем и свернул с дороги, чтобы передохнуть. Он поставил машину на обочине и вышел размять ноги. Осталось ехать не так долго, всего несколько километров до тоннеля Хитра, но спешить было некуда. Человек, который перевезет его на лодке через фьорд, почему-то был свободен только после двух – Холгер не стал уточнять почему. Местная полиция никогда никуда не торопилась. У Мунка не было предрассудков о полиции в регионах, но он привык к совершенно другому темпу в Осло. Конечно, теперь в Хёнефоссе все иначе, но отделение Рингерике было уж точно не самым загруженным в стране. Мунк тихо выругался и с ненавистью подумал о Миккельсоне. Внутренние расследования, и что-то должно случиться после, он знал это, но тем не менее.

Мунк сел на лавку и закурил новую сигарету. В этом году весна рано пришла в Трёнделаг. Деревья тут и там уже зазеленели, а снег почти весь растаял. Не то что бы он знал, когда обычно приходит весна в Трёнделаг – он услышал об этом по местному радио, переключив с музыки на новости. Или им все еще удавалось держать известие в тайне, или какой-нибудь идиот из Грёнланда приберег его для жадного до сенсаций журналиста с толстым кошельком, но, к счастью, пока ничего. Ни слова о маленькой девочке, которую нашли повешенной в Маридалене.

Телефон звонил и пищал всю поездку, но Холгер не отвечал. Не хотел звонить или набирать смс в машине. Он расследовал множество дел, когда люди попадали в аварии, отвлекаясь на секунду. И потом, не было ничего срочного. Так хорошо немного побыть одному. Он не хотел признаваться в этом самому себе, но порой было тяжело. Вся эта работа. Еще и домашние дела. Он не имел ничего против того, чтобы навещать свою мать в доме престарелых. Или чтобы помогать дочери с приготовлениями к свадьбе. Или чтобы проводить время с Марион, маленькой внучкой, которой только недавно исполнилось шесть. Но все равно, было что-то лишнее.

Он и Марианне. Он словно никогда и не думал, что их отношения могут быть другими. И даже теперь, спустя десять лет, он чувствовал, что что-то в нем сломалось так, что больше уже не починится.