За руку с ветром - Анна Джейн (2015)

Началось все с того, что вечером я ни с того ни с сего полезла в свой старый стол – за воспоминаниями, как сказал папа, и среди исписанных тетрадей, дисков и записок нашла двух бумажных ящерок и единорога, подаренного мне Дэном давным-давно. Мне в голову тотчас пришла интересная идея, и я стала делать новую ящерицу, найдя схему в Интернете. На внутренней стороне бумаги я заблаговременно написала несколько букв и цифр, предвкушая, как кое-кто будет мучиться, пытаясь отгадать, что же я имела в виду.

С ящеркой я закончила лишь тогда, когда за окном стало совсем темно, город уснул, огни погасли, на небо цвета черного винограда высыпался звездный бисер, и слышно было лишь, как летний ветер играет с листьями и травой.

Я, собрав вещи с пола и чуть не перевернув журнальный столик с учебниками по английскому, прокралась в свою комнату, в которой теперь бывала не так часто. Спать совершенно не хотелось, и я, взяв на руки дремлющего коте, подошла и села на подоконник, задумчиво глядя вдаль. Сколько раз я смотрела в это окно, на эти деревья, на эти дома, на этот кусок неба, на привычную жизнь… А теперь, кажется, все поменялось и станет меняться дальше. Нет, окно, деревья и дома останутся прежними, даже небо будет таким же. Просто я теперь – другая. И это здорово. Мы должны меняться, хотя что-то неизменное всегда остается в нас. У меня – это жизнелюбие и эмоциональность, а у Смерчинского – инопланетная удачливость и доброе сердце. Доставучесть, конечно же, тоже, но что поделать?

Нет, мы – неидеальная пара, мы – неидеальные люди, но наши недостатки, сочетаясь друг с другом, создают нечто совершенное – нашу любовь.

Я полной грудью вдохнула свежий воздух, с отстраненной полуулыбкой изучая узоры звезд-бисеринок, которые было видно так хорошо, что хотелось протянуть к небу руку и отковырнуть себе парочку на память.

В кровать я легла с мыслями о Дэне.

И хотя сейчас сердце билось спокойно, я знала, что завтра оно будет стучаться, как сумасшедшее…

…как сумасшедшее. Почему же как?…

С той самой секунды, как рано утром я распахнула ресницы, сердце билось так, словно превратилось в птицу с трепещущимися крыльями, готовую вырваться на волю. Волнение прохладными мятными волнами то и дело накатывало на грудь, а в голове царило недоумение. Я так ждала этот день, так долго к нему готовилась, так волновалась, а теперь не верила, что он наступил. И даже не думала, что из-за такой глупости можно так переживать! Столько суматохи дома, шума, людей!

– Все готово, можете посмотреть на себя, – сказал мне приятный женский голос. – Если что-то покажется не так, мы исправим.

С некоторой опаской я взглянула в большое овальное зеркало и узрела взрослую девушку с нежным макияжем и высоким дерзким начесом. Увиденное мне понравилось, и я повертелась перед зеркалом, изображая из себя модель.

– Красавица-красавица, – засмеялась мама, стоявшая рядышком. Она улыбалась, но то и дело подозрительно прятала глаза.

– Вообще супер! – радостно подтвердила свидетельница Инга, околачивающаяся тут же и мешающая оператору и фотографу. Первому она мешала снимать, второму едва не уронила камеру.

Честно сказать, я долго не знала, кого сделать своей свидетельницей: Марину или Лиду, поскольку с ними возникли определенные проблемы. Лида вместе с Петром находилась за границей, Маринка же была вся в семье и в семейных проблемах. К тому же я побоялась, что кто-нибудь из девчонок может обидеться, если я сделаю свидетельницей не ее, а кузину. И я остановилась на взбалмошной, но добродушной Инге, которая была временно свободной, потому как ее Бритые Виски сейчас зажигают в армии, и Рафаэль, по ходу, сейчас вообще полностью лысый, а от того жутко злой.