Обласкав меня взглядом от кончиков пальцев ног до макушки и пожелав «спокойной ночи», Роман уходит, а я сползаю по стеночке вниз, обнимаю себя руками и покачиваюсь. Мне совсем не грустно. Щеки пылают, белье мокрое насквозь, грудь ноет, сна ни в одном глазу. Очень острые эмоции, я с такими не привыкла справляться, рискую порезаться. Мне нравится. Я хочу порезаться. Пропустить их через себя. Я и не знала, что способна на такие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Божечки, все же я пересплю со своим дровосеком. Мы сделаем это без лишних вопросов. Наверное, он к такому привык, вдруг мне тоже понравится?

Решительно сжав пальцы в кулаки я иду в спальню, распахиваю створки шкафа и с остервенением достаю оттуда вещи Кирилла, бросаю на кровать. У меня как раз есть два огромных чемодана.

Глава 7

Поспать мне не удается ни одной крошечной минутки. Какой может быть сон, когда жизнь кардинально меняется? Нет, не так. Я сама ее меняю! Пожалев соседей, я не стала включать музыку, орудовала в тишине. Зато к шести утра все вещи были перебраны, аккуратно сложены и упакованы. Навалившись всем телом, я застегнула второй чемодан, плюхнулась сверху и выдохнула. Вот это да!

Большая проделана работа, но зато и упрекнуть меня будет не в чем. Эту квартиру купил мне папа давным-давно, еще до Кирилла. Папочка же сделал здесь ремонт, обставил мебелью и бытовой техникой. Кирилл не имеет к данному жилью никакого отношения. Всю ночь я пыталась до него дозвониться — никакой реакции. Зато в инстаграме появились три новые фотографии — он продолжал отрываться и наслаждаться жизнью с друзьями. Наверное, думал, что наказывает меня таким образом. Преподает урок. Дескать, смотри, мне и без тебя нормально! Интересно, ему стало бы за это неловко, если бы я погибла вчера на трассе?

Долго стою под душем, затем привожу себя в порядок, трачу около получаса на прическу, чтобы создать впечатление эффектного беспорядка, подвожу глаза — на большее сил не остается. После чего варю, наконец, крепкий кофе. Едва я сажусь за стол и в очередной раз набираю номер бывшего — о чудо, Сысоев берет трубку на третьем гудке.

— Яна, прекращай свою истерику. Ты меня задолбала, ей-Богу, — голос хриплый, сонный или просто пьяный — непонятно.

Спокойствие, только спокойствие.

— А я не по этому вопросу звоню, — не время обижаться на раздраженный тон. Да и, честно говоря, обиды я не чувствую. Мы частенько ссорились раньше, еще сильнее, чем вчера, и каждый раз я переживала, принимала разлад близко к сердцу. А сейчас мне ровно. Перегорела. Не осталось даже злости. Я правильно поступаю, это конец. Когда женщина перегорает, уже не поможет ничего. От ненависти до любви, возможно, и правда один шаг. А от образовавшегося безразличия до хэппи-энда — бесконечная пропасть. Нам ее не перепрыгнуть, Кирилл. Приободрившись, я продолжаю: — Мне нужно тебе кое-что сказать, Кир. Я обдумала твои слова. И знаешь, к какому пришла выводу? Ты совершенно прав!

— Неужели? И в чем подвох?

— Мы разные, я слишком многого от тебя требую, — вздыхаю и продолжаю: — Недостаточно даю в ответ. Нам лучше расстаться. Подожди только, не спорь, обдумай мои слова и поймешь, что другого пути нет. Мы давно перестали быть парой, в последнее время будто… издевались друг над другом по привычке. Кирилл, ты теперь свободный человек, можешь делать все, что хочешь. И я полностью свободна.

Он молчит, и я продолжаю:

— Я не спала всю ночь, собрала твои вещи. Когда будет возможность, забери, пожалуйста, я пока сложу чемоданы на балконе.

— Ты все решила? — спрашивает. Не злится, но озадачен. Мой спокойный уверенный тон показательнее любых подобранных слов, особенно на контрасте со вчерашним расставанием. Я не плачу, не психую, ни в чем его не обвиняю. — Удивила, конечно, Яна.

— Да, так будет лучше. Согласен?